– Он всегда такой? – спросил Уильям.

– Нет, сейчас он в два раза хуже, чем обычно, потому что у него появились две задницы для целования вместо одной.

Не то чтобы Фэллону не нравился лейтенант – но он был удручающе наивным.

– Ладно, старый мерзавец, чем ты занимался в последние два месяца? – рявкнул он на Уильяма. – Я теперь в одном с тобою звании, поэтому не обязан быть вежливым.

– Ты и раньше не был обязан, – заметил Вереллиан. – Ты сам решил так себя вести – из уважения.

Они зашагали к ферме. Среди рыцарей быстро распространилась новость о том, что сэр Уильям из Вереллиана жив, и восхищение волной прокатилось по отрядам воинов. Рыцари хорошо знали обоих командиров, а походы в Ро Канарн и Травяное Море укрепили репутацию Фэллона и Уильяма. Фэллона всегда воспринимали прежде всего как умелого убийцу, и он вызывал страх не меньший, чем уважение, но Вереллиан был известен как умный командир, который превыше всего ставит жизни своих рыцарей.

– Ты ответишь на мой вопрос? – напомнил Фэллон.

– Да, – ответил Уильям, – хотя я предпочел бы сначала куда-нибудь присесть.

Фэллон быстро вспомнил о прежних привычках и заткнулся, поддержав решение Вереллиана, и вслед за старым товарищем вошел в сарай.

Оказавшись внутри, Уильям нашел ближайшее удобное сиденье – кресло с простеганной обивкой – и тяжело опустился в него. Он вытянул ноги и размял спину, аж кости затрещали. По нему было видно: у него все болит от долгого пребывания в седле, а его одежду покрывал слой пыли.

– Не верится, что они тебя отпустили, – произнес Фэллон, тоже присев. – Вообще-то я очень удивлен, как это они не убили тебя там же, во дворе Ро Хейла.

– Как и я в свое время, – ответил Вереллиан. – На самом деле в конце концов они залечили мои раны… хотя рука, которой я держал меч, осталась немного поврежденной.

Он нахмурился.

– Я могу держать оружие, но не тяжелее рапиры или короткого меча, и у меня больше не будет преимущества. – Морщины на лбу стали глубже. – Больше никаких длинных мечей.

– Ну, если тебя утешит, мы собираемся убить много раненов. – В голосе Фэллона не слышалось особого энтузиазма по поводу будущей резни.

Вереллиан выпрямился.

– Король хочет напасть на Южный Страж?

– И на Ранен Гар, и на любую другую крепость, где могут спрятаться Свободные Отряды. Я и не заметил, как эта война вдруг стала захватнической, – ответил Фэллон. – Мобиус послал за подкреплением в Дарквальд и Арнон.

Уильям неохотно кивнул и надул щеки, на мгновение становясь похожим на усталого старика.

– Это хорошие люди, Фэллон. Я имею в виду раненов. Они простые люди, не особо организованные, но хорошие и честные. – В его словах чувствовалось глубокое сожаление. – Они не заслуживают смерти.

– И с каких пор это стало иметь значение? – ответил Фэллон. – Командующий Тристрам убежден, что все на свете – наш долг перед Одним Богом.

– И ты ему веришь? Можешь посмотреть мне прямо в глаза и сказать, что этот поход – нечто большее, чем прихоть короля или замысел колдуньи? Тогда я приму твой ответ.

Фэллон никогда не видел Уильяма таким удрученным.

– Что произошло, сэр? – спросил он, позабыв о том, что титулы больше не нужны. – Там, в Ро Хейле? Вы сами на себя не похожи.

Вереллиан оглядел помещение заброшенной фермы.

– Есть какая-нибудь еда? – спросил он, проигнорировав вопрос Фэллона.

– Омс на улице готовит кашу. Сможешь поесть, когда мы закончим.

– Ладно, справедливо. Но тебе не понравится мой ответ.

Вереллиан перешел на деловой тон, выпрямился в кресле и заговорил более официально:

– Я видел кое-что такое, чего не полагается видеть Красным рыцарям. Как женщины плачут над мертвыми братьями, мужьями и сыновьями. Как люди умирают в муках из-за того, что мы убили их единственного жреца. Я видел отчаянных юных воинов, не старше восемнадцати лет, которые пытались соорудить доспехи из старых цепей и погнутых тарелок. – Он остановился и встретил взгляд Фэллона. – Это не война. Это не завоевание… и, конечно, нет тут никакой чести. Я не знаю, что это такое.

Его голос был очень усталым.

– И что ты будешь с этим делать, Уильям? Меня выгоняли на суточное дежурство под дождем за слова гораздо менее опасные, чем твои. Ты ходишь по краю.

Тихо жаловаться на приказы считалось нормальным, и к свойственным Фэллону едким замечаниям начальство в основном относилось терпимо, но открыто сомневаться в решениях короля было опасно.

– Все изменилось, – ответил Вереллиан. – Редко бывает так, что Красные рыцари видят то, что видел я, и остаются в живых. Такой опыт меняет человека.

Фэллон фыркнул.

– Итак, ты увидел несколько плачущих раненов. Ты убил сотни людей и никогда раньше о таком не беспокоился. Ты говоришь о чести, но как насчет долга – передо мной, перед рыцарями, перед Одним Богом?

– Что такое долг, Фэллон? – спросил Уильям. – Что такое долг, когда приказы тебе отдает каресианская колдунья?

Фэллон хотел гневно ответить ему, но ярость испарилась еще до того, как он произнес первые слова. Он сел с открытым ртом, пытаясь подобрать ответ. Попробовать оправдать Тристрама, обвинить Мобиуса? Это неправильно. Он хотел сказать, что ведьма, заколдовавшая короля, мертва – но у нее остались еще шесть сестер. Фэллон закрыл рот и опустил голову.

– Если даже ты и прав – что это меняет? – почти шепотом спросил он. – Мы Красные рыцари, мы делаем нашу работу.

– Ты Красный рыцарь, друг мой. Но не думаю, что я смогу им остаться. – Вереллиан говорил так, будто давно принял решение.

– Ты лучший из всех, кого я знаю, но кто ты, если не Красный рыцарь? – Фэллон не знал, как реагировать на его слова.

– Я Уильям из Вереллиана. Им я был до того, как принес свои обеты, им я останусь, когда они казнят меня за отступничество.

Нарушение обета было серьезным преступлением. Красными рыцарями становились на всю жизнь. Только младшему брату короля, Александру Тирису, однажды было позволено уйти из рыцарей.

– Когда они тебя освободили – почему ты не отправился на запад? Ты должен был укрыться в безопасном месте. – Кричать на Уильяма за его глупый поступок не имело смысла. – Неужели ты думал, будто я поведусь на твои слова и просто отпущу тебя?

Вереллиан глубоко вздохнул.

– У меня есть послание об условиях перемирия от Южного Стража. Я дал слово, что, если они отпустят меня, я передам его королю.

Настроение в комнате стало тоскливым.

– Я думаю, они казнят меня почти сразу после того, как сообщат, что король слишком занят и потому не может меня выслушать.

– Знаешь, я бы так и сделал, – сказал Фэллон, – то есть я бы тебя отпустил. Если поскачешь на юг, то за месяц доберешься до Охотничьего Перевала.