— Добрый день, помещик, — ко мне подошли двое.

Господа Одоевские, отец и сын из княжеской семьи, которая управляла, — да-да-да, мысли материальны! — Смоленской областью. Признаться, я уже начал путаться в именах и людях, но этих ребят трудно было с кем-то перепутать.

Князь Анатолий Одоевский, — мы сразу же условились общаться без отчеств, — был похож на бородатого краснощёкого работягу, которого насильно запихнули в деловой костюм. Руки здоровенные, взгляд игривый, а ещё этот лёгкий водочный флёр… короче говоря, для своего титула мужик вёл себя слишком уж по-простецки. И возможно именно из-за этого князь сразу же запал мне в душу.

Его сын, — Онотолий Анатольевич Одоевский, — чуть более высокая и широкая копия отца. Такой же крепкий и основательный, так же лёгок и прост в общении. Вот только… руку-то он мне пожал, но явно был чем-то недоволен.

— Илья, давай-ка возьмём бутылочку чего покрепче и переместимся туда, где можно спокойно поговорить о делах насущных, — предложил князь Смоленский. — И сестру свою не забудь.

— Боюсь, Ксения Ильинична сегодня принадлежит супругу и…

— Да не Ксению же. На кой чёрт она мне теперь сдалась? Таньку свою приводи, — при этих словах сын князя поднял бровь, состроил обречённую рожу и принялся смотреть куда в сторону. — Будем ждать тебя в сигарной комнате через полчаса…

* * *

Мы с Танюхой сели поближе к выходу, а Одоевские напротив. Сестрица моя наотрез отказалась надевать платье, а потому была сейчас в каком-то блестючем костюмчике с брюками, который позволял ей свернуться в одну из своих немыслимых поз.

Сигарная комната оказалась чем-то вроде библиотеки, вот только очень вонючей. Стеллажи с книгами, ковёр, коричневые кожаные кресла и мощная вытяжка, которую не могла заглушить даже фоновая музыка.

— Выключи эту херню, — попросил князь своего сына. — Да не музыку, а вытяжку. Спасибо. Итак, Илья, давай не будем ходить вокруг да около. Нравишься ты мне. Вот прямо нравишься. Признаться, поначалу я думал, что ты просто тупая малолетка, которой где-то повезло, а потом копнул поглубже и что-то как-то даже вдруг зауважал.

— Спасибо большое.

— Спасибо на хлебушек не намажешь. Ну ты ведь и сам это прекрасно знаешь, верно? — князь хохотнул и пригубил чуть коньячку из бокала. — Мексиканцы эти твои, письки резиновые, оборона Торжка. В Твери, опять-таки, наследил. Удачи у тебя не отнять, но помимо неё у тебя ещё и хватка есть. Отличное сочетание.

Я кивнул. Ждал, когда разговор перейдёт к главному.

— Раскрутился ты за очень короткое время и я уверен, что дальше будет только круче. И вот чего хотел спросить по этому поводу. Почему же ты до сих пор помещик, Илья?

— Мечу в эрцгерцоги, — я скромно улыбнулся. — Как только поставлю своего Императора на престол, так сразу же и стану.

Одоевский заржал. Давно уже заметил, что правда в моём исполнении вызывает у людей странную реакцию.

— Не боишься про такое пиздеть-то? — с игривым прищуром спросил князь.

— Да это всё шутки.

— Шутки, не шутки, а больше такого вслух не говори. Проблем потом не оберёшься. Так вот, Илья, давай к главному. Пока ещё не поздно, я хотел бы с тобой породниться.

— Вот как?

— Ну да. Мне уверенность в завтрашнем дне, а тебе поддержка и графский титул. У меня в Ельне как раз один долбоёб сидит, давно уже хотел его убрать.

— Давайте поподробней, — сказал я. — Как именно вы хотите породниться?

Ну… Как будто бы я до сих пор не понял.

— Да всё ты понял, — прочитал мои мысли князь. — Дочерей у меня нет, зато вот этих вот, — Одоевский кивнул на сына, — в избытке. Сыграем свадебку, поженим моего Онотолия и твою Таньку.

— Бать, — тут княжий сын осмелел. — Да ну какая свадьба? Да она же плоская, как доска!

Пу-пу-пу… сейчас сорвусь.

— Слышь⁉ — мгновенно отреагировала Танька.

Я тоже подскочил и уже двинулся в направлении пиздюка с тем, чтобы пробить маленькому дебилу с ноги, но князь перехватил меня на полпути.

— Ты совсем идиот⁉ — взревел он на сына. — Ты совсем что ли не одупляешь⁉

— А что такого⁉ Говорю, как есть!

— Извинись быстро!

Онотолий потупил взгляд и сквозь зубы процедил:

— Извините.

— Нормально, блядь, извинись!

— Извините, Татьяна Ильинична, я был не прав. Вы не плоская. Вы самый сок… ай! — это Онотолию прилетела звонкая затрещина от отца.

Князь рывком поднял сына с кресла, сказал мне:

— Пять минут, сейчас вернёмся, — и буквально за шкирку выволок парня из сигарной комнаты.

Гнев мой чуточку поутих. Слова княжеского сыночка теперь не выходили у меня из головы, и я впервые в жизни посмотрел на Таньку так, как никогда до этого. Как на женщину.

Чёрт, а ведь правда.

Девка безумно красивая, — одни глазюки чего стоят, — но фигуристой её уж точно не назовёшь. Жопка с кулачок, в грудь как будто комарики покусали. Не… это я ни в коем случае не приговор выношу! На таких милах, как Танька, спрос нехилый. Да плюс ещё эта её акробатическая гибкость и взрывной характер; кому угодно вскружит голову как нехер делать.

Но если уж Онотолию больше по нраву всякие аппетитные выпуклости и округлости, то… ну явно не мне его судить, верно?

— Танюх, забей, — сказал я. — И забудь. Сейчас они вернутся, мы вежливо пошлём их в манду и пойдём попробуем повеселиться, ладно?

— Нет, — ответила сестра. — Договаривайся о свадьбе.

— Зачем?

— Илья, я же вижу, как ты изменил свою жизнь и как меняешь наши. Если это как-то тебе поможет, то я согласна.

— Тань, — я зашёл за кресло Таньки, взял сестру за плечи и принялся разминать; чот она явно не в себе. — Послушай, мы и без них прорвёмся, я тебя уверяю. Я тебе прям, блядь, гарантирую. Так что не надо портить себе жизнь по глупости.

— Я ничего не порчу, — улыбнулась Танька и положила свою ладошку поверх моей. — А даже наоборот. Все получат то, что хотят.

Хм-м-м… А ну-ка, ну-ка.

— Объясни.

— Просто мы сразу договоримся о том, что брак фиктивный, — сказала Татьяна Ильинична. — Спать я с этим уродом не буду. И уж тем более рожать от него. Пускай наберёт себе полный гарем сисястых дур, а я со спокойной душой буду заниматься тем, что нравится мне, и при этом надо мной больше не будет нависать замужество. Не нужна мне семейная жизнь, понимаешь? Я в ликвидаторы хочу. Я монстров убивать хочу. Чтоб весело и смачно.

— Понятно.

Вот-это-поворот так вот-это-поворот. И ведь никакого страдальчества. Действительно, все получат то, что хотят. Мне перепадут контакты в Смоленске, Танюхе весёлая полевая жизнь, а Онотолию сиськи. И кто в итоге проиграл? Никто что ли? А так бывает?

— Прошу нас извинить, — в сигарную вернулись Одоевские. — Мой сын бывает редкостным придурком. Татьяна Ильинична, голубушка,