цветы, да где же их взять, в такую холодрыгу. Про остальное я и вовсе лучше промолчу. Но и пистолет, в наше непростое время, вещь нужная и полезная, для здоровья, как бы это странно не звучало. В порыве эмоций приобнял девушку и попытался её поцеловать.

— Куда — отстранилась она. — Я ещё не умывалась. Позже с такими поздравлениями подходи.

— Как скажешь — согласился я и предложил: — Слушай, а может нам у Андреича баню заказать? Вот, где намоемся. Думаю она нам не дороже кровати обойдётся.

Лилька засмеялась, не выпуская из рук, свой новый подарок.

— Ты чего? — спросил я, тихонько похихикивая за компанию.

— Нет, Алёхин. Ты неисправим — пытаясь успокоиться, проговорила подруга. — Я ему про поздравления, а он мне сразу про баню.

— Да… — чуть было не выматерился я. — Я ей серьёзно, а она.

— Ну ладно. Я же пошутила. Не обижайся. За подарок спасибо. Такого, мне ещё никто не дарил. И в баню я схожу, с удовольствием. Но только отдельно.

— Да, никто вместе и не предлагал, туда топать. Можно подумать. Думаешь мне проблемы нужны, с малолетками — сказал и с трудом увернулся от летящего в голову тапка, лихо сорванного с девичьей ноги.

Раненых парней показали местной фельдшерице, пенсионного возраста, странно и всё ещё живой. Та их обработала и перевязала, а дальше, как будто меня ждала. Никто и не подумал, чего с ними после этого делать. Двое, ещё куда ни шло, у них ранения в руку. Не скажу, что совсем никакие, но их можно забрать с собой, а вот третий… Он поймал пулю, калибром «семь шестьдесят два», чуть выше колена и она у него, до сегодняшнего утра, там всё была. Сейчас её достали, но ходить он ещё долго не сможет, а если поедет с нами, то может и никогда.

— Аркаша — сказал я невыспавшемуся другу. — Надо здесь его оставлять. Покалечим парня.

— Сам вижу, но кому оставишь? Ты же знаешь, что такие, как она — чекист кивнул в сторону копошащейся бабульки. — Не жильцы. Я же говорил тебе про ограничения от инопланетян. Да и кто захочет, такую обузу брать на себя?

— Есть человек на примете. Если дашь добро, я попробую с ним поговорить.

— Кто? Мужик? Или такая же старушка?

— Дедок, я квартирую у него. Оригинальный. Но за деньги сделает всё, о чём не попросишь его.

— А если он тоже, того? И деньги. Где я их сейчас, вам возьму?

— Я заплачу. Давай братишка, соглашайся. Другого варианта у нас не существует.

Сегодня решили выехать в шесть вечера. Все понимают, что времени на сто километров пути было затрачено очень много и рано или поздно его надо нагонять. Мы с Лилей уже готовы. В баню сходили по очереди, оплаченные продукты упаковали, раненного солдатика пристроили, даже по пять капель выпили, какого то слабенького вина, вместе с папой именинницы и его другом, дядей Жорой, совместно подарившими девушке, маленькое колечко, само собой золотое, с крохотным бриллиантиком, в пять карат. Откуда только у людей такие деньжищи берутся, чтобы делать подарки стоимостью в огромный дом, где нибудь на побережье? Ничего, от моего пистолетика толку больше, а колечко оно, что? Тьфу! Носишь на пальце и думаешь, как бы не потерялось.

Сложно сказать, что повлияло на темп нашего передвижения по зимней дороге: запланированный отдых, обстоятельства, повернувшиеся к лесу задом, почувствовавшие ритм водилы или самое обычное везение, без которого, как известно, никуда, но населённые пункты с завидным постоянством оставались у нас позади, не причинив колонне абсолютно никаких хлопот и неприятностей. Спас-Заулок, Мокшино, Старое Мелково, Эммаусс — это лишь малая часть, прочитанного мной по дороге. Точно так же, легко, мы обогнули и Тверь, посчитав, что в этом городе нам делать нечего, обойдя её с левой стороны. А на отдых встали в Вышнем Волочке, городке своеобразном, со множеством памятников старины и собственным лицом, таким же чистым, и румяным, как у русской красавицы, с полотна одного знаменитого портретиста, если конечно Лиля ничего не наврала. Мы его проскочили быстро, ехали в темноте и тормознули от окраин вдалеке, рядом с каким то огромным водоёмом. Так что, как он, этот «Волок», действительно настолько хорош или это лишь разыгравшееся ближе к ночи воображение девушки, мне неведомо.

— Стоим недолго — предупредил я Лилию. — Если куда то надо, говори.

— Угу — кивнула она головой.

— Тогда пошли — предложил я, вылезая из машины.

Надо торопиться, время быстро пройдёт, а ждать нас никто не будет, хотя мы и едем сразу за автомобилем, идущим впереди. Выбирать, к кому ломиться, не приходилось, рядом стояло не больше пяти домов, полезли в крайний. Я сходу стуканул в калитку, подождал немного, снова постучал. Посмотрел внимательно на окна, света в них, как не было, так и нет.

— Стой здесь. Через забор полезу — предупредил я сообщницу и подтянулся на руках.

— Антон, может не надо? Вдруг там собака у них?

— Была бы собака, давно бы нас напугала — ответил я, но прыгать вниз не торопился.

Достал из куртки фонарик, осветил им заснеженный двор. Не видно ни пса, ни чьих либо других следов на чистом, белом снегу. С одной стороны это неплохо, а с другой настораживает. Спрыгнул, ещё раз осмотрелся и медленно двинулся в чужой огород. Сначала сам найду, где тут у них удобства и только потом Лильку туда поведу. Подсвечивая себе под ноги, завернул за угол дома и сразу на месте застыл, наткнувшись жёлтым лучом на чужие валенки, обутые в чёрные галоши. Сделал два шага назад и уже оттуда, снова посветил. Самые худшие предположения оправдались, на скамейке сидел мёртвый человек, облокотившись спиной о стену собственного дома. Лицо его рассказало всё и сразу, не может быть у живого, такой бледно фиолетовый цвет. Поднял фонарь чуть выше, никаких строений дальше нет. Уже не плохо, значит нам туда можно не идти. Зайду с другого бока, вдруг там повезёт. Разглядев, где хозяева поставили сарай, навес и баню, я прошёл чуть дальше, и обнаружил то, что искал. Вернулся к забору, а там уже целая очередь собралась. Вроде и смешно, но для женской части нашей колонны проблема, которую, как не крути, а надо решать.

— Проверено. Идите смело. Вам — вон туда — осветил я фонариком, нужное направление.

Народ засуетился и чтобы ему не мешать, я снова вернулся к дому, а секунд через тридцать, уже хозяйничал внутри. Двери, в насквозь промёрзшее помещение, были не