– Правильно, – Кеннан усмехается, и ее лицо расплывается в злобной улыбке, – ты наконец-то догадалась?

Я молчу, надвигаюсь на нее и сжимаю кулаки. Когда я подхожу достаточно близко, я бью ее по лицу так сильно, как только могу. Мой кулак становится окровавленным, и я вздрагиваю.

Кеннан падает на стену, схватившись за нос.

– Почему ты убила мою мать? – мой голос низкий и угрожающий. Чужой. Мне требуется вся сила воли, чтобы не бить ее до тех пор, пока она никогда не встанет.

Кровь стекает по носу Кеннан и капает ей в рот, покрывая ее зубы, когда она рычит на меня.

– Она сказала, что он настоящий, – рычит она.

Кеннан быстро вскакивает на ноги, ударяя меня в грудь. Что-то тошнотворно хрустит. Я вижу пятна, когда падаю. Даже гнев не может удержать меня от падения на пол. Кеннан убегает.

Задыхаясь от ее удара, я трачу все силы, чтобы просто продолжать дышать.

Я беспомощно смотрю, как убийца моей матери исчезает в коридоре.

Это была Кеннан. Несколько минут я ошеломленно лежу на полу. Место рядом со мной забрызгано кровью Кеннан, и от этого зрелища во мне закипает гнев. Этого недостаточно. Она заслуживает, чтобы истекать кровью, как Ма, и даже это может быть слишком хорошо для нее.

Схватившись за ребра, я с трудом поднимаюсь на ноги и сажусь на край кровати. Я сжимаю челюсти, дыша сквозь боль, и обыскиваю ее комнату. Несмотря на недавние разоблачения, я должна найти иглу, прежде чем меня обнаружат. Кеннан, возможно, уже вызвала охрану, которая спешит сюда. Кто знает, какую ложь она готова выдать, чтобы спасти себя.

Мои руки лихорадочно перебирают скудное содержимое ящиков. Комната Кеннан безукоризненно опрятна. К счастью, в ящике прикроватного столика я нахожу небольшой швейный набор. Я засовываю его в карман и направляюсь к двери.

Мой разум пытается соединить убийцу Кеннан с безжалостным тренером Кеннан. Женщина, с которой я так старалась найти общий язык, довериться ей. Трудно представить себе Кеннан, даже самую суровую, убийцей. Мне трудно обвинить в этом кого-то, кого я знаю, независимо, насколько сильно я не люблю этого человека. Убийцы были страшными персонажами из поучительных историй. Они казались почти такими же воображаемыми, как Гондал.

Гондал! Я снова перевожу взгляд на стол. Я хватаю быка Кирана, сжимая его изо всех сил.

Я ковыляю обратно в свою комнату, запирая за собой дверь.

Вырываю нить из своей неудавшейся вышивки, готовясь начать все сначала. Я сосредотачиваюсь на Книге дней, вытесняя из головы все остальное.

Игла пролетает сквозь ткань. Начинается благословение, более плавное и непосредственное.

Краем глаза я наблюдаю за стеной, когда дверь начинает проявляться. Я сосредотачиваюсь на конечном результате – желая, чтобы дверь появилась, ловко сшивая сопротивление, которое я встречаю.

Игла раскаляется докрасна, но на этот раз я быстрее. Я заканчиваю последний стежок. Игла щелкает, обжигая мне пальцы. Я лихорадочно смотрю на дверь, которая то появляется, то исчезает из виду.

Пока, в конце концов, она не проявляет себя в реальности.

– Вот так-то лучше, – шепчу я, ни к кому конкретно не обращаясь, и встаю с кровати, сжимая в кармане маленького каменного бычка. На счастье.

Я открываю дверь.

* * *

Коридор, в котором я нахожусь, темный, прорезанный в камне горы, как и нижние пещеры. Такие же светящиеся камни украшают стены. Я делаю осторожные шаги, продвигаясь все глубже. Я не теряю бдительности. Замок позволяет учиться отличать реальность от иллюзии.

Я вижу впереди слабый прямоугольный свет, углы двери. Она легко открывается, и я погружаюсь в свет.

Я в трапезной – или, по крайней мере, в комнате, которая выглядит точно так же. Я вижу ряды длинных столов, все пустые. Мои шаги эхом отдаются в пространстве. Все так, как и должно быть, за исключением одного…

Завесы света окутывают комнату, обволакивая и искажая все в ней. Они перемещаются и мелькают. Я должна закрыть глаза и снова открыть их, чтобы полностью понять это. Существуют разные версии пространства, разные версии реальности. Безграничные возможности. Это как стоять в комнате, сделанной из зеркал.

Когда я смотрю на свои руки, покрывало света мерцает на моей коже. Это не иллюзия, не совсем так. Я нахожусь в той же трапезной, но на другом уровне, доступном только через измененную реальность моего благословения.

Вокруг меня слабые следы движения. Призрачные силуэты людей движутся в различных слоях реальности. Если я попытаюсь смотреть на них прямо, они исчезнут, но я могу следить за ними на периферии своего зрения.

Этот лабиринт не является отдельным пространством внутри замка; он находится в отдельном измерении. Как будто две истины – или даже безграничные истины – могут существовать одновременно. Вот почему никто не мог его найти. Он везде и нигде одновременно. Мы находимся в нем, и он прячется от нас на каждом шагу. Никому и в голову не пришло заглянуть себе под нос. И мне тоже.

Спрятано на самом видном месте. Интересно, Книга дней все эти годы пряталась в этом измерении?

– Произошли еще три беспорядка… – я слышу незнакомый голос, который то появляется, то исчезает. Я оглядываю комнату в поисках источника звука.

– Наши силы и ресурсы слишком истощены… – другой голос. Он достигает меня через всю комнату, через все измерения, пока не исчезает.

– С каждой собранной нами десятины мы получаем все меньше и меньше… – третий голос.

Около дюжины старых бардов, включая Найла, сгрудились вокруг карты Монтаны в конце комнаты. Они быстро мелькают и исчезают из поля зрения. Когда я подхожу ближе, образы несколько сгущаются. Фигуры все еще неземные, но более прочно закрепленные передо мной.

– При таком темпе мы не сможем долго поддерживать свою численность, – говорит один бард, скрестив руки на груди, – мы выжимаем кровь из камня.

– Мы не можем потерять лицо или отступить. Хаос будет только распространяться, – парирует Найл, получая несколько кивков от своих коллег, – мы контролируем их. Соберите дополнительную информацию из деревень, которые еще не пострадали от голода. Им просто нужна правильная мотивация.

– А когда голод опустошает все вокруг? Тогда что же нам делать? Как вы предлагаете их мотивировать? – первый бард пытается контролировать свой голос.

– Как всегда, – с готовностью отвечает Найл, – наши агенты в деревнях будут распространять слухи, контролировать и проверять поток информации. Будем держать людей в надлежащем страхе.

– Вы рискуете вызвать всеобщую панику, – замечает другой, – люди уже напуганы.