Я покачала головой.

— Нет. Ты должна пойти к своей мачехе, сказать ей, что очень сожалеешь о содеянном, и пообещать никогда не делать ничего подобного. Разве ты не понимаешь, как нехорошо причинять боль людям?

— Я только была привидением.

— Я уже говорила тебе… — Тут я заметила, как высовывается кончик ее языка. — Белинда, послушай меня. Ты ведь хочешь, чтобы люди любили тебя, восхищались тобой?

— Ли меня и так любит.

— Ли была твоей няней чуть ли не с первых дней твоей жизни. Она любит тебя и Люси как своих родных детей.

— Меня она любит больше.

— Она любит вас обеих Если ты добра к людям, они относятся к тебе так же. Поверь, тебе будет легче жить на свете, если ты будешь доброй и не станешь играть с людьми дурные шутки… а особенно с теми, кто не сделал тебе ничего плохого.

Я порывисто обняла ее и, к своему изумлению и радости, почувствовала, что она прижалась ко мне.

Несколько минут мы стояли, обнявшись, затем я взглянула ей в лицо. Ее слезы были настоящими.

— Навсегда запомни, Белинда, — сказала я, — что мы с тобой — сестры. Мы потеряли нашу маму. Я ее нежно любила. Она была для меня всем. Не забывай, что твой отец тоже очень любил ее. Когда она умерла, это стало для него страшным, мучительным ударом.

Он не может забыть ее. Мы все должны помочь ему, Белинда, а помогая ему, мы будем помогать себе.

Обещай мне почаще разговаривать со мной Если что-нибудь случится приди ко мне и расскажи. Договорились?

Она пристально взглянула на меня и кивнула.

Затем она обняла меня за шею, и я поняла, что давно не была так счастлива. Я сделала порыв и, кажется, нашла подход к этому странному ребенку, моей сестре. Я сказала:

— Теперь мы понимаем друг друга. Теперь мы с тобой друзья, да, Белинда?

Она вновь кивнула.

— Нам осталось еще одно, — продолжила я. — Нужно сходить к твоей мачехе.

Она отпрянула — Это необходимо, — настаивала я. — Селеста сильно испугалась. Она думает, что видела привидение.

Передо мной вновь появилась прежняя Белинда с выражением триумфа на лице.

— Иначе ей везде будет чудиться привидение. Ее будут преследовать мысли об этом.

Белинда закивала, и ее глаза засияли при мысли об открывающихся перспективах. Кажется, я слишком поспешила убедить себя в том, что мне удалось выявить в ее натуре что-то доброе.

— Мы должны ее успокоить, — твердо сказала я. — Мы обязаны рассказать ей правду. Так что сейчас мы пойдем к ней, расскажем в подробностях, что произошло, и попросим у нее прощения. Это было глупой детской выходкой, и ты сожалеешь о том, что сделала.

Ты просто не подумала, что это может так навредить ей.

— Я не хочу идти.

— В жизни мы часто вынуждены делать вещи, которые нам не нравятся. Эту одежду я отдам миссис Эмери, чтобы она могла вернуть ее на место. Она будет рада узнать, что в доме нет привидения, а есть только маленькая девочка со своими выдумками.

Белинда заупрямилась.

— Пойдем же, покончим сразу со всем, — сказала я.

Я положила плащ и шляпу обратно в сундук, решив, что это потерпит, и повела Белинду вниз, в комнату Селесты.

Селеста сидела у окна. Я сказала:

— Белинда хочет кое-что рассказать тебе.

Она удивленно приподняла брови, а я подвела Белинду поближе. Девочка монотонно, как заученный урок, произнесла:

— Я вытащила эту одежду из гардероба в запертой комнате. Я принесла ее в сад, а когда услышала, что вы идете, надела ее. Это была только игра, и я очень сожалею, что напугала вас.

На лице Селесты появилось облегчение. Я сказала:

— Белинда действительно сожалеет об этом. Ты должна простить ее. Она решила, что это просто очередная игра. Ты ведь знаешь, как она любит переодеваться и изображать из себя актрису… после тех живых картин.

— Ах… — слабо произнесла Селеста. — Я… я понимаю.

— Белинда очень, очень сожалеет о случившемся.

Селеста улыбнулась ей.

— Я все понимаю, — сказала она. — Это была всего лишь маленькая шутка, правда? Глупо было с моей стороны так…

Белинда покивала. Я обняла ее, и она, хотя и не ответила тем же, все-таки не отвергла меня.

— Ты собираешься сегодня кататься верхом? — спросила я.

— Да.

— Вместе с Люси? Я поеду с вами. А сейчас можешь идти.

Она с явным облегчением удалилась. Я сказала:

— Она действительно раскаивается.

— Мне кажется, она ненавидит меня.

— Нет. Она смущена, растеряна. Хотелось бы, чтобы отец уделял ей побольше внимания. Вот в чем она нуждается. Мне кажется, она восхищается им… — Я сделала паузу. — Но ты понимаешь…

— Да, я понимаю, — согласилась Селеста.

У них были схожие проблемы.

Я не могла не чувствовать некоторого удовлетворения, потому что этот инцидент несколько сблизил нас с Белиндой. Мне следовало поддерживать эту близость. Ребенок, — а она была всего лишь ребенком, хотя временами мы забывали об этом, — нуждался в нежности. В этом была причина того, что она постоянно выставляла себя напоказ, добиваясь восхищения окружающих. Если бы Бенедикт смог подавить в себе это горе. Если бы он хоть немножко подумал о живых.

Все возвращалось к нему.

Вернулся Бенедикт, и Рождество было уже на пороге. Я все еще надеялась, что смогу забрать детей с собой в Корнуолл, но этому не суждено было случиться. Рождеству в Мэйнорли придавали важное значение. В Мэйнор Грейндже должны были состояться самые разные приемы — не только семейные, но и званные обеды. Нужно было пригласить и людей, работающих на территории округа. Такое время отчим желал провести в кругу семьи, поскольку Рождество — праздник, на который собирается вся семья.

Это было большим разочарованием, и дело было не только в том, что я очень хотела встретиться с бабушкой и дедушкой. Там находился Патрик со своими родственниками, и они наверняка собирались часто посещать Кадор.

Я очень огорчилась, и меня утешала лишь мысль о том, что время идет и в следующее Рождество мы уже будем строить планы нашего бракосочетания. Итак, следовало набраться терпения Мисс Стрингер уехала на три недели к своим родственникам в Котс-уолдс. Занятия на это время прекратились. Узнав об этом, Белинда закричала:

— Ура!

Люси присоединилась к ней, и они заплясали по классной комнате, распевая:

— Три недели без уроков!

— На Рождество всегда так много дел, что вы будете очень заняты, напомнила им я.