был отражением моей собственной жизни. Книга оказалась неудачной, но и эта неудача – только моя.

Под конец этой речи я задыхалась, слезы щипали глаза, но я сморгнула их.

«Бекки» потерпела неудачу, неудачницей в итоге стала я сама – это подтверждало то, что я оказалась втянутой в игру, которую вел Эш, в чем бы она ни заключалась. Ведь если бы «Бекки» стала бестселлером или просто успешной книгой, я бы ни за что не взялась за подобный проект.

– Андж начала писать книгу несколько лет назад, – тихо произнес Эш, отнял руку от кнопки зажигания, провел по волосам и вздохнул. – Было время, когда она только и делала, что писала, и меня это приводило в ярость. Ее настолько захватил какой-то рожденный в собственной голове мир, что не оставалось сил и времени на меня, понимаешь? – Я с трудом подавила желание закатить глаза – Джек сказал мне почти то же самое, прежде чем съехать, так что они с Эшем могли бы успешно поплакаться друг другу в жилетку.

– Эш, – мягко возразила я, – но я-то в этом не виновата.

Он кивнул.

– Как я уже говорил, когда она умерла, я нашел на ее тумбочке «Бекки». – Он умолк на миг. – И в истории поиска на ее телефоне одним из последних значилось твое имя.

Меня пробила дрожь при мысли, что Анджелика искала информацию обо мне точно так же, как я – о ней. Она считала, что я украла ее рассказ, или просто хотела узнать, что стало с бывшей однокурсницей? Или просто потому, что была одержима всем, что связано с «Ребеккой»? Так же, как и я?

– Потом в ее рабочем столе я нашел роман, над которым она работала, – продолжал Эш. Получается, Анджелика хотела предложить издательствам не автобиографию или историю семейства, а беллетристику? – Я прочитал их оба – и твой роман, и ее. По сути – это одна и та же книга. – Он снова помолчал. – И если двум писательницам приходит одна и та же идея, но одна крадет готовую книгу у другой и публикует ее, кому в итоге принадлежит оригинал? – Я снова сглотнула, вспомнив наш разговор об Эмилии и Дафне дю Морье, но теперь я поняла, что Эш имел в виду меня и Анджелику. – Она наклеила листок для заметок на обложку твоей книги с надписью, из которой однозначно следовало, что ты украла ее роман. Украла ее жизнь. Нашу жизнь. Да ты даже обо мне в своей книге написала.

– Что? – в шоке спросила я.

– В самой первой строчке: «Бекки стояла, глядя на рассыпавшийся пеплом дом, в котором некогда протекала ее жизнь». Пепел. Это же мое имя.

Так странно было услышать сочиненные мной слова, такую знакомую первую строчку из чужих уст. Но Эш вложил в них сарказм и негодование, придав какое-то потустороннее звучание.

Я покачала головой. Я не задумывала эту строку как метафору. Ни она, ни вся книга не имели отношения к Эшу или Анджелике. И я по-прежнему не понимала, зачем Эш пригласил меня в Малибу, зачем лгал и чего добивался.

– Но если даже ты считал, что эта строчка о тебе, что я воровка, почему просто не подал на меня в суд? Зачем все эти хлопоты и обман, лишь бы заставить меня приехать?

– Адвокаты все усложняют. – Ну да, нужно ведь будет представить доказательства против меня. – Мне не давала покоя мысль, что ты украла у Андж что-то личное, нечто, принадлежавшее только ей. Принадлежавшее нам. Настолько важное, что это была ее последняя мысль перед смертью.

– Но я не крала тот ее рассказ, – снова возразила я. – Я не помню, чтобы вообще его читала.

Эш пропустил мои слова мимо ушей.

– И эта строчка про пепел, она застряла у меня в голове. Ты уже знала про меня, а я про тебя ничего не знал. Я должен был увидеть тебя, понять, какая ты. Понять, что, если дело пойдет дальше, мне нечего опасаться.

– Опасаться? – Да чего мог такой человек, как Эш, опасаться со стороны такого человека, как я?

– Анджелика умерла – точно так же, как Бекки в твоем романе. И ты вывела мужа убийцей.

– Но Максим в самом деле убил Ребекку.

– Это спорно, – возразил Эш. – Если ты убиваешь человека по его же просьбе, разве это делает тебя убийцей? – От его бесстрастного тона у меня мурашки поползли по спине. Мне вдруг захотелось немедленно выбраться из машины, я уже взялась за ручку двери, но Эш опередил меня и вжал кнопку блокировки дверей.

– Мы еще не закончили, – невозмутимо произнес он.

В моей голове заметались предупреждения Роуз и Ноя. Я зашла слишком далеко. Эш может выкинуть что-то непредсказуемое – например, устроить аварию, чтобы преподать мне какой-то безумный урок.

– Впрочем, все это уже неважно, – тем же ровным голосом заметил он. Но хотя для меня это было куда как важно, мне стоило дождаться, пока он закончит говорить, прежде чем делать подобные заявления. – Потому что, стоило мне увидеть тебя, мои планы изменились. Ты оказалась умной, хорошенькой и забавной, и ты явно не собиралась причинять мне вред – наоборот, тебе нужен был тот, кто тебя спасет. Нужен я. С Андж была такая же история.

Я потрясла головой: одно дело – спасти мою карьеру, другое – меня саму. И мне не требовался спаситель – тем более обманувший меня, чтобы заполучить эту роль.

Эш наклонился и схватил меня за руку, я попыталась ее выдернуть, но он не пускал.

– И тогда я увидел все в новом свете: в тебе словно осталась жить частичка Андж, и когда ты оказывалась рядом, она тоже оживала.

От этих слов мороз пробежал по моей коже.

– Так значит, история Эмилии, – наконец выдавила я, – ее дневники, Ребекка? Это все ложь?

Он покачал головой.

– Нет, они с Дафной и Роуз в самом деле ходили в одну школу; как я и говорил, это выяснила Анджелика. И я в самом деле нашел ее дневники после смерти дедушки – они все это время хранились в ящике на чердаке. И когда ты приехала и попросила их показать, я пошел за ними на чердак – но они пропали.

– Я тебе не верю, – заявила я. – Если бы ты показал мне эти дневники, то разоблачил бы сам себя. Ее история никакого отношения к «Ребекке» не имела.

– Правда? – возразил Эш. – Молодая женщина выходит за богатого мужчину заметно себя старше…

– Но смысл «Ребекки» совершенно не в этом. Ты не улавливаешь суть. – Тут