Впрочем, лично мне закуклиться в случае чего не светит, по крайней мере живьем. Как бы ни хотелось хоть что-то сделать с драконом-детоубийцей, схватка с двумя беролаками и одним волколаком может иметь только один вполне предсказуемый итог.

Об этом постоянно твердил здравый смысл, а вот честь, непонятно каким образом пустившая корни в моей циничной душе, вопила о неповиновении.

Собрались мы действительно быстро, особенно я. Вещей у меня немного – маленький чемодан с вещами и чуть побольше с забравшимся туда котом. Баула с оружием, так же как трости и двуствольника, мне никто возвращать не стал.

– Ну ты и разъелся, свинтус эдакий, – проворчал я, поднимая изрядно потяжелевший чемодан-переноску. – Вернемся домой – посажу на диету.

В ответ из нутра чемодана донеслось не очень-то расстроенное фырканье.

Ну да, вряд ли у меня получится как-то повлиять на сердобольную бабу Марфу.

Загрузились мы в один паромобиль, и если учитывать обоих беролаков, телохранителя-оборотня и горничную княжны, поездка получилась не очень-то комфортабельной. Даша предвидела это и заняла пассажирское кресло в пилотском отсеке паромобиля рядом с непривычно молчаливым водителем.

Столица Цинской Империи провожала нас угрюмой тишиной и редкими ночными прохожими. Но все равно даже такой недружелюбный Пекин был экзотически прекрасен. Мне хотелось хоть как-то нарушить неприятное молчание, но ни одна из вертевшихся в голове тем не подходила для общения в столь тесном кругу.

Хотя…

– Граф, я так и не узнал, как вы меня нашли после похищения.

– Все случилось на удивление буднично, – ответил сквозь зубы Антонио, которого не особо радовало слишком уж близкое соседство с беролаком, сидящим с ним буквально плечом к плечу. Да и вообще не особо приятно пахнущий казак был явно не в его вкусе. – Вас притащил рикша на своей таратайке. А ему ваше потрепанное тело загрузили какие-то неизвестные личности, сунув неплохую плату и указав на наше посольство. Хорошо, что он, взяв деньги, не сбросил вас в какой-то вонючей канаве.

Да уж, действительно хорошо. Никогда не любил состояние беспамятства и не понимал, зачем нужно надираться так, что узнаешь о вечерних приключениях только на следующий день из уст более памятливых собутыльников. Зачем вообще тогда пить, если не сохранять в памяти самые пикантные моменты?

Больше тем для обсуждения у меня не нашлось, и в аэропорт Пекина мы прибыли, сохраняя дружное и угрюмое молчание.

Паромобиль без задержек проехал явно предупрежденный о нашем появлении блокпост и подкатил к причальной мачте. Над нами нависла немалая громада «Стремительного».

Интересно, успели авиаторы соскучиться по мне, особенно лейтенант Митрохин? Даже не знаю, как теперь быть с Леонардом. Ну не сидеть же ему весь полет в чемодане. Думаю, княжна не допустит такого издевательства над понравившимся ей животным.

Узнать, насколько соскучился по мне экипаж дирижабля, так и не удалось. Сразу после подъема на лифте меня проводили в знакомую каюту и тупо заперли.

Дернув пару раз ручку двери, я равнодушно пожал плечами, выпустил Лео из чемодана и лег спать. Последние дни выдались очень беспокойными и скупыми на сон, так что уснул я очень быстро.

И кто бы сомневался, что практически сразу же придется проснуться. Мой опыт воздушных путешествий подсказывал, что мы уже в небе, но раньше в выделенной мне каюте не было так свежо. И все же не это заставило меня проснуться, а странно тихое и какое-то нерешительное подвывание кота. В этот раз мне даже не дали дернуться.

Да и куда тут дергаться, если даже сглотнуть страшно: кадык подпирает острейшая кромка кинжала. Теперь понятна нерешительность Лео. Сообразительный кот просчитал, что лишний шум лишь подвигнет незнакомца на резкие движения. А они сейчас крайне нежелательны для целостности моей шкурки.

Впрочем, насчет незнакомца я погорячился. Лица этого китайца я опознать не мог, но был уверен, что передо мной лишившийся своей возлюбленной ракшас. А учитывая, что причиной его личной трагедии являюсь именно я, оставалось только гадать, почему он еще не вскрыл мне глотку.

Неужели готовит последнее слово?

Так оно и оказалось, хотя блеснуть красотой слога китайцу не удалось:

– Я не мочь мстить Ихей. Я мочь мстить ты.

Не очень складно, но вполне понятно.

– Не нужно мне мстить, – просипел я и понял, что выбрал неверную тактику, так как не увидел в глазах китайца понимания. – Ты не мстить я. Мы… ты и я мстить Ихей.

Не знаю, что он от меня хотел услышать, возможно, слова, дающие повод не брать грех на душу. Если так, то мне срочно нужно дать такой повод столь нервному и резкому парню.

Но только как?

Этот же вопрос был написан на лице китайца, но с другим подтекстом. Да и вопросительные интонации в его быстрой тарабарщине говорили о том же.

Думай, Игнат, думай! Стоп, кажется, есть одно слово, мелькнувшее в нашем разговоре с переводчиком:

– Ханьдзи, – просипел я и для убедительности чуть приподнял руку, делая движение пальцем, будто что-то пишу.

Вот спрашивается, почему бы не подучить с переводчиком китайский? Хорошо хоть запомнил слово, означающее общее понятие письменности.

Наконец-то нож отодвинулся от моего горла, и я смог нормально сглотнуть, а также осмотреться. Сразу стало понятно, как оборотень оказался в моей каюте. Он выворотил иллюминатор из не очень-то прочной стены. Но непостижимо – как он сумел втиснуться в такой узкий проем?

Да потому что кошка, блин! Этим же можно объяснить странную нерешительность Леонарда. Неужели здесь есть какая-то звериная иерархия? К волколакам кот не испытывал ни страха, ни почтения, а сейчас вот сидит понурившись и тихо подвывает каким-то своим кошачьим горестным мыслям. Не исключено, что и о появлении ракшаса он оповестил вовремя, но моя усталость стала причиной теперешнего бедственного положения.

Кикимору мне в тещи! Нашел время для погружения в размышления, особенно учитывая, что к нехорошо сверкавшему кончику кинжала присоединился недобрый взгляд дула револьвера.

Я, не делая резких движений, открыл лежащий на столе планшет и достал блокнот. Даже если бы внутри находился мой двуствольник, хвататься за него вместо карандаша было бы форменным самоубийством – в таких условиях против ракшаса шансов у меня нет никаких. Так что нужно как-то договариваться.

Открыв блокнот, я приготовился шокировать китайца своими художественными талантами. Сначала нарисовал кривобокого человечка и, ткнув в него пальцем, обозначил словом из куцего словарного запас китайца:

– Я.

Затем дорисовал некое привидение и добавил:

– Ши Киу.

После были дорисованы два человечка с медвежьими головами, держащие первого уродца и крест между этой группой и ведьмой. Длинная стрелка через всю страницу блокнота и нарисованный на ее конце дирижабль должны были объяснить причину моего скорого отбытия. Нахмуренные брови китайца немного напрягали, но пока он послушно наблюдал за моими художествами, и это вселяло определенную надежду.