К полудню два из трех дромонов отошли на версту в сторону и стали высаживать на берег стратиотов.

— Была бы конница, мы бы сейчас их всех раздавили, — посетовал Буртым. — Что, будем занимать городские стены и отбиваться?

Накануне по всему городу удалось добыть всего шестьдесят лошадей, причем для половины из них не было седел.

— Городские стены тянутся на четыре версты, по полторы сажени стены на брата. Не слишком густо, — князь привел старшему хорунжему нехитрый расчет.

— Да еще из крепости в спину ударить могут, — согласился тот. — Как же тогда?

Уверившись, что серьезной схватки еще долго не предвидится, Рыбья Кровь отправился к своим знатным пленникам. Как он и ожидал, отец Паисий никуда не ушел и был сейчас у Лидии, что Дарнику сейчас и требовалось.

— С дромонов уже высаживают на берег стратиотов, скоро жду подхода и вашего сухопутного войска. Взять вашу крепость мне хлопот на полдня, но тогда я в ней не оставлю никого живого. Предлагаю, чтобы все, кто есть в крепости, покинули ее через Южные ворота и ушли из города.

Пленники молчали, осмысливая его слова.

— А что будет потом? — спросила Лидия.

— Потом крепость займет мое войско и начнем с вашими комитами и мирархами вести переговоры.

— Ты так уверен, что эти переговоры будут тебе на пользу?

— Не думай о моей пользе, думай о своей, — резко оборвал пленницу князь.

— А свое имущество жители крепости могут забрать с собой? — поспешил вмешаться священник.

— Только то, что унесут сами. Возов с имуществом не будет. И казна фемы чтобы тоже осталась на месте. Захотите обмануть — не забудьте: у меня в Дикее десять тысяч ваших заложников.

— Если ты так легко можешь взять крепость, то зачем ее гарнизон выпускать? — съязвила стратигисса.

— Не люблю лишней крови.

— Если бы не любил, не пришел бы сюда и не перерезал сотни людей, — Лидия вложила в свои слова всю свою накопленную злость и досаду.

— Это серьезное предложение, и надо его обдумать, — опять быстро встрял отец Паисий.

— Думайте, я скоро вернусь.

Из своей резиденции князь направился сначала на пристань, потом к Северным воротам крепости. На пристани особых изменений не произошло. Биремы отошли от берега на два стрелища и легли в дрейф. Возле крепости липовцы уже заканчивали остов первой осадной башни и проверяли, как она будет двигаться на катках-колесах. Без защитной оболочки и внутренних перекрытий двигалась вполне сносно.

— Решили? — спросил Дарник, снова возвращаясь к своим знатным пленникам.

— Мы согласны, при условии, что ты отпустишь и нашу госпожу, — вкрадчиво произнес духовник Лидии.

Князь пренебрежительно хмыкнул и направился к двери.

— Хорошо, мы согласны, — вслед ему раздался голос отца Паисия.

Для того чтобы у священника-переговорщика не оставалось последних сомнений насчет честности словен, Дарник приказал провести его по пристани, вдоль восточной городской стены и возле Северных крепостных ворот. Все полторы тысячи «пиратов» и черного войска были везде с головой заняты своими делами и устраивать засаду выходящему из крепости гарнизону не имели ни сил, ни возможностей.

К вечеру отец Паисий прислал со слугой грамоту, что гарнизон крепости готов к выходу. Дарник с ватагой арсов поскакал посмотреть, как все будет.

Выйдя из Южных ворот вместе с сигнальщиком, отец Паисий попросил убрать заградительный отряд липовцев. Те, по знаку князя, покинули вместе с камнеметами свое укрепление и присоединились к арсовой ватаге.

Вот из крепости показались несколько десятков вооруженных разведчиков, они рассыпались по прилегающим улицам, чтобы убедиться в отсутствии там каких-либо отрядов липовцев. Следом до Южных городских ворот проследовала полусотня ромеев и заняла их. Новый отряд стратиотов перекрыл все перекрестки на улице, ведущей к городским воротам. Наконец, когда все предосторожности были соблюдены, ворота крепости распахнулись, и из них стало выходить все крепостное войско. Около двухсот стратиотов ехали на конях. Рыбья Кровь досадливо поморщился: как это он совсем забыл выговорить, чтобы лошадей ему тоже оставили. Сейчас уже было поздно что-то переиначивать.

За конным отрядом последовали семьи воинов — толпа из полутора тысяч женщин, стариков, детей и слуг. Дарник представил всех их мертвыми и содрогнулся. Завершал колонну уходящих большой отряд пеших воинов.

— Никогда еще так не воевал, — то ли с восхищением, то ли с укором произнес стоявший рядом с князем Буртым.

Странное ощущение было входить в покинутую крепость, величиной превосходящую весь Липов. Всюду только прямые углы: ряды одноярусных бараков для воинов, дома мирархов и комитов с закрытыми двориками, огромный четырехугольник госпиталя-валетудинария, двухъярусный принципий для военных советов и судов, маленький храм, усадьба стратига Дикеи, амбары, конюшни, мастерские, птичник и свинарник, бани, пара бассейнов (отдельно для воинов и командиров), помещения для военных занятий и площадки для конных упражнений, даже своя стратиотская тюрьма — все хорошо продумано и обустроено. Особенно порадовало Дарника, что перекрытый акведук питал только крепостные бани и бассейны, для питьевой воды в крепости имелось достаточное количество собственных колодцев.

В половине подвалов вино и масло оказалось опрокинуто и вылито на пол, туда же в грязь были брошены колбасы, сыры и хлеб.

— Это Теодорий, мирарх гарнизона, — смущенно объяснил Паисий. — Я ему говорил не делать этого, а он решил по-своему.

— А казна?

— Вот, — священник показал князю связку ключей.

Пошли смотреть казну. Она была на месте под четырьмя запорами, но совсем не соответствовала ни городу, ни крепости. В сундучках оказалось золотой и серебряной монеты примерно на восемь тысяч милиарисиев.

— Много потратили, чтобы войско в поход отправить, — сказал духовник стратигиссы.

— Ну что, годится место для постоя? — спрашивал у своих Дарник.

— Еще как годится, — отвечали ему.

— Хорошо бы, конечно, знать, чем этот постой закончится, — отчетливо прозвучали и такие слова.

Рыбья Кровь сделал вид, что не услышал их. У него было ощущение, похожее на то, что он испытывал переправляясь через Итиль с малым отрядом против бесчисленной орды свирепых кутигур. Опять в голове и сердце прыгал некий озорной воробышек, побуждая делать что-то на редкость неразумное, и чирикал, что это обернется самой лучшей, самой звонкой победой.

— Всем войском занимать крепость будем? — спросил Буртым.

— Нет. Три полухоругви здесь, две пускай у пристани ночуют. Нельзя дать ромеям сжечь наши лодии.

— А добыча? — поинтересовался старший писарь-казначей.

Дарник чуть призадумался.