— Не верю я вашему слову, — отрезала она перед тем, каквыйти вон.

Громко хлопнула дверь. Капитан сунул руку под парик изадумчиво почесал затылок.

По правде говоря, я тоже не особенно ему поверил. Но будучистарым мореплавателем, должен признать, что определённый резон в словах Дезэссараимелся. На крыльях западного пассата мы долетим до Африки втрое быстрее, да иМартиника — отличный остров. Люблю там бывать.

* * *

Я полетел над бортом, чтобы посмотреть, как моя питомицабудет действовать дальше.

Увидел её сразу — она стояла на квартердеке с Логаном,сейчас была его вахта.

Подлетев, я услышал:

— …Это всё из-за Клеща, дружище. Капитан велел ничего вам неговорить, чтоб вы не проболтались писцу. Я, между прочим, был против. Говорил,что Эпину можно довериться, но меня не послушали. Я для этих бретонцев тожечужак. Если б я не был штурман, они и мне бы не сказали. — Логан дружескихлопнул Летицию по плечу. — Не дуйтёсь, приятель. Какая вам разница?

Моя питомица мрачно смотрела на него.

— Однако сказать королевскому писцу о нарушенииустановленного маршрута всё равно придётся. Почему же было не сделать этогосразу?

Хороший, между прочим, вопрос. Я его себе тоже задал.

Гарри рассмеялся, блеснув зубами — мелкими, но совершенноцелыми, что редко бывает у моряков, миновавших тридцатилетний рубеж. Цинга искверное питание мало кого щадят.

— Человек больше склонен внять доводам рассудка, когда унего не остаётся выбора. Я пообещал капитану, что возьму мсье Клеща на себя. Уменя с этим насекомым неплохие отношения.

Это правда. У Логана со всеми сложились отличные отношения,такой уж это был человек. Просыпаясь на своём салинге, я не раз видел, как онболтает о чём-то с писцом, дружески обняв его за костлявое плечо. Гарриприятельствовал даже с Пронырой, к которому все на корабле вплоть до самогопоследнего матроса относились с плохо скрываемым презрением. Признаться,скверный мальчишка того заслуживал. Он тиранил слабых и беззащитных, вродекорабельного юнги, и заискивал перед теми, кто мог дать ему отпор. За ирландцемже ходил, словно собачонка. Терпеть таких не могу! Однако я отвлёкся.

Летиция опустила голову, должно быть, вспомнив, что Клещ кпредполагаемому изменению курса отнёсся флегматично. Штурману будет нетруднозаручиться одобрением представителя адмиралтейства.

— Что вы так расстроились? — удивился Гарри. — Радоватьсянадо. Побываете в Карибском море, насмотритесь всякого-разного. А что заславный городок Форт-Рояль!

Она глухо произнесла:

— Мы должны быть в Сале, чтобы выкупить из плена одногочеловека.

— Должны — выкупим. Просто немного позже. Море такраспорядилось, что уж тут поделаешь? А Мартиника — отличное местечко. — Онмечтательно улыбнулся. — Честно вам скажу, доктор, я чертовски рад. У меня вФорт-Рояле сынок растёт.

— У вас в каждом порту кто-нибудь растёт. — Летициявыглядела совсем убитой.

— Этот особенный. Мой золотой мальчик, мой наследник. Яцелый год его не видел. Представляю, как он вырос! — Ирландец расчувствовался,смахнул слезу. — Ах, Мартиника! Лучший остров на земле!

У меня тут же возникло подозрение, не причастен ли сейлюбвеобильный папаша к тому, что капитан решил не пробиваться на восток, аподчиниться воле пассатов. Вряд ли Дезэссар принял решение, не посоветовавшисьсо штурманом, а у Логана, оказывается, имелись свои причины стремиться наМартинику.

Очевидно, та же мысль пришла в голову и Летиции, потому чтоона метнула на собеседника гневный взгляд, сбросила с плеча его руку и сбежалас мостика.

Я же остался наверху, заняв позицию на бегин-рее бизани.Отныне, решил я, буду смотреть в оба за всем, что происходит на квартердеке, апонадобится — полечу подслушивать к окнам кают-компании. Надо быть настороже.Что-то здесь не так.

Двое суток не покидал я своего поста. Не спал, не ел, апопил только один раз, когда над морем пронёсся шумный и стремительный ливень.

Ничего примечательного я не увидел и не услышал, если несчитать разговора между штурманом и писцом. Тут я, уж можете мне поверить, неупустил ни слова. Но ничего нового, кроме того, что уже было сказано доктору,Логан не сообщил. Правда, в беседе с Клещом он всё напирал на какие-тоособенные выгоды захода на Мартинику, но это, вероятно, было уловкой, чтобраспалить алчность чиновника, получающего процент от добычи.

Признаться ли? Мне было жаль Летицию, не выходившую изкаюты, и жаль её бедного отца, но о заходе на Мартинику я размышлял не безудовольствия.

Ах, Малые Антилы! Как они напоминают мой родной остров, мойпотерянный рай! Та же буйная зелень, влажное тепло, многоцветные облака. Какоеразнообразие птиц! А сколько попугаев! Мы, попугаи, обитаем только в самыхблагословенных уголках земли. Можете на меня обижаться, но скажу честно: еслитам, где вы живёте, не водятся попугаи, мне вас жаль. Доброго слова это местоне заслуживает. Иногда я подумываю о том, чтобы в старости, покончив с морскимистранствиями, поселиться где-нибудь на Гваделупе или Доминике и мирно доживатьсвой век. Вот только где найти питомца, который разделит со мной вечернюю порумоей жизни?

На третий день с западной стороны в синей рассветной дымкепроступили очертания скал. То был какой-то из островков Петит-Терр, чтосоставляют часть Наветренной гряды — внешнего бордюра Вест-Индии. Зелёныезубчики суши разбросаны тут повсюду. Большинство из них необитаемы, многие дажене имеют названия.

Я перелетел на марс и клюнул нокового матроса (онбеспросветно дрых) в темя.

Бездельник вскинулся, заорал:

— Земля! Ахой, прямо по курсу земля!

Зазвенел колокол. Корабль проснулся. Все высыпали на палубу.

Я, само собой, уже сидел над квартердеком — подслушивал.

На мостике собрались все офицеры. Те, у кого имелисьподзорные трубы, сосредоточенно вглядывались в контуры острова.

— Вроде бы Лоханка, — сказал наконец Логан. — По картедолжна быть она… Коли так, обходим с юга, берём зюйд-зюйд-вест и часа через трибудем на траверзе Ботона. Там до вечера и простоим. Водой на Ботоне незапасёмся, но зато там отличная укромная бухточка.

— Зачем терять время? — спросил Гош. — чего не повернутьсразу на Мартинику?