Спустя каких-то полчаса картина уже не представлялась столь радужной, какой ее рисовало воображение новичков в стартовом отрезке операции.

Три пулеметчика на вышках замолчали, а вот с четвертым вышла заминка: он успел развернуть пулемет внутрь периметра «Зоны» и нашпиговал пулями рядового Кизилова. А прекратил стрельбу и выронил тяжелый «MG» лишь после того, как вместо погибшего разведчика им занялся опытный Гришин.

Разобравшись с вышками, лейтенант поспешил на помощь Ахметову и Дьяконову, с трудом отбивавшихся от «психических атак» ненормальных немецких солдат. Товарищей он нашел в узком коридорчике штаба, укрывающихся за тремя ступеньками лестницы перед холлом. Командир был легко ранен в бедро, у белого генерала залило кровью левую часть лица. Однако держались они бодро и успели уложить немало фрицев, тела которых лежали сплошным навалом на полу холла.

— Как там во дворе? — меняя магазин, справился Ахметов.

— Аристарх с пулеметом дежурит у ворот — держит под прицелом весь двор.

Командир хотел выругаться — дескать, почему самовольно покинул пост?! Да сразу же передумал: правильно поступил Николаев — в пределах «Зоны» он сейчас нужнее, чем у шлагбаума в нескольких сотнях метрах отсюда.

Разрывы гранат основательно разворотили осколками холл, не причинив, тем не менее, вреда несущим конструкциям здания. Что тут скажешь — к концу войны наши убедились в умении немцев строить. Пол у ступенек, за которыми укрывались разведчики, был сплошь усыпан стреляными гильзами и пустыми автоматными магазинами. А фрицы с безумными и отрешенными взорами все шли и шли из двух противоположных коридоров…

* * *

Три оставшихся в живых разведчика все же прорвались по лестнице на второй этаж.

— Василий Авраамович, ищите кабинет с сейфом! Капитан, останьтесь на лестнице — задержите их! — отстреливаясь, командовал Ахметов.

Помня расположение помещений, генерал кинулся в один из коридоров. А вот смершевец не поспешил выполнять приказ.

— Не могу, старлей. Останься лучше ты, — протянул он последнюю пару запасных магазинов.

— Вы обязаны подчиняться, капитан!

— Согласно инструкции начальника военной контрразведки фронта, я обязан постоянно держать в поле зрения генерала Дьяконова.

— Шайтан!.. — тихо выругался Ахметов. — Ладно, идите за генералом. И постарайтесь побыстрее разобраться с сейфом.

Своего подопечного капитан СМЕРША отыскал по широко открытой двери одного из кабинетов.

— Вот вы где! Нашли?

— У вас остались гранаты? — осматривал тот огромный сейф.

— Одна.

— Давайте…

Генерал соединил две гранаты: свою и капитана; прикрепил связку к металлической дверце, выдернул чеку и поспешно увлек напарника к двери.

Внутри кабинета грохнул взрыв, от которого содрогнулись стены, посыпалась штукатурка, и послышался звон разбитого стекла.

— Воистину Бог на нашей стороне! — воскликнул Василий Авраамович, переступив порог кабинета.

Сквозь остатки раздуваемого сквозняком дыма была видна висевшая на одной уцелевшей петле дверца большого сейфа.

— Глядите быстрее — есть ли там нужные документы! — остался в дверях капитан.

— Есть! Они самые! Около двадцати папок под грифом «совершенно секретно».

— Забирайте. Все до одной забирайте! Вон у ножки стола кожаный портфель…

Дьяконов схватил в охапку документы, бросился к портфелю. И в это время смершевец подбежал, схватил за плечи и жарко задышал над самым ухом:

— Послушайте, генерал! Я предлагаю забрать эти документы и бежать на юго-запад — к союзникам. К англичанам, а лучше — к американцам. Они заплатят хорошие деньги за наш улов!

— Но, позвольте!..

— Некогда пререкаться, господин генерал! Сейчас или никогда!

— Зачем я вам? — едва разжимая тонкие губы, процедил Василий Авраамович. — Или вы меня проверяете?..

— Что? На кой черт мне вас проверять?! Вы — участник белого движения, знаете многие языки — американцы скорее вам поверят! Решайтесь, ну!

— А как же те, кто вас сюда послал? А как же убитые товарищи?..

— Да плевать мне на них! — взревел капитан. — Последний раз спрашиваю: идете вы со мной?

Вместо ответа Дьяконов выхватил пистолет, но молодой Антипенко опередил: звук от выстрела заметался меж стен обширного кабинета и потонул в мягкой обивке, коврах и мебели. Генерал схватился за грудь, неловко попятился, выронил папки и осел на пол…

Вбежавший в комнату Ахметов замешкался только на миг.

— Василий Авраамович! Василий Авраамович! — бросился он к лежавшему на полу генералу. — Да что это такое?! Василий Авраамович, очнитесь!..

Тот ненадолго очнулся.

— Фарид Салихович, — прошептали бледные тонкие губы. — Он предлагал мне стать предателем. Как вы себе это представляете?! Я, разумеется, отказался.

— Куда вас ранило? — осторожно ощупывал одежду Ахметов. — Да как же это?..

— В грудь… Не важно. Фарид… Можно я буду вас так называть?

— Конечно!

— Фарид, хочу сказать вам… Я благодарен Виноградову и… командованию фронтом за оказанное доверие, — найдя руку старшего лейтенанта, сжал он ладонь. — Очень благодарен всей группе за оказанную честь сражаться рядом с вами. И в последний раз послужить нашей Родине…

Старший лейтенант горестно взирал на угасавшего Дьяконова, а по запорошенным пылью щекам, оставляя темные борозды, катились редкие крупные слезы. Он плакал по убитым товарищам, с коими ни единожды довелось ходить по вражьим тылам. Плакал по этому странному новичку с дворянской внешностью и повадками аристократа, что несколько часов назад казался чужим, старым и непригодным для разведки, но показал себя честным и надежнейшим человеком. Плакал из-за подлого предательства подосланного в группу смершевца; из-за проваленного задания…

— Фарид, — снова почувствовал он слабое пожатие ладони, — папка… Под моей спиной лежит папка…

— Что?

— Падая, я специально прикрыл спиной одну из секретных папок. Капитан из контрразведки впопыхах ее не приметил. Возьмите…

Он сделал движение свободной рукой, да сморщился от боли.

— Возьмите ее, — повторил он и указал на видневшийся уголок плотного серого картона.

Ахметов осторожно вытянул и бегло осмотрел трофей. Вверху по центру черный орел вцепился когтями в свастику. Ниже гриф «Совершенно секретно» — его старлей узнал бы в любом исполнении — на документы с подобным грифом армейских и фронтовых разведчиков натаскивали с первых часов обучения. Затем какие-то немецкие слова — видно название или перечень бумаг. Правее и еще ниже — крупная буква «Z».