Трубку снял сам Пятипалов.

– Здравствуйте, Максим Данилович! – поприветствовал его Ярослав.

Он постарался задвинуть на задний план все свои жизненные невзгоды. Он должен казаться успешным и довольным жизнью человеком. Он вошел в роль, поэтому его голос звучал звонко и бодро.

– А-а... Да, здравствуйте...

Похоже, Пятипалов не узнал его. Странно.

– Это я, Ярослав. Барьянов...

– Ну да, Ярослав, а кто ж еще... Конечно, это ты!

Если голос режиссера можно было назвать восторженным, то лишь с большой натяжкой...

– Ты сейчас где? – приличия ради спросил он.

– В Москве... Я вернулся, все позади...

– Ну, это хорошо, что ты вернулся... Что делать собираешься?

В голосе Пятипалова чувствовалась настороженность.

– Как что! Сниматься хочу...

– Похвально, похвально...

– У меня даже сценарий есть, – похвастался Ярослав.

Сценарий он написал на зоне. Его труд не блистал особыми литературными изысками. Но из него можно было слепить неплохой боевик.

– Интересно, интересно...

Режиссер говорил одно, а думал другое. В его голосе не было никакого интереса.

– Жизненный фильм получится... Можно сказать, я сценарий с собственной жизни писал...

– Даже так?.. Афган, бандиты, зона... Ну что ж, очень интересно... Только понимаешь, в чем дело, дружок, я сейчас кино не снимаю...

– Что так?

Как ни старался Ярослав, но его бодрость таяла, как сахар в стакане горячего чая.

– Годы свое берут. Старый я уже, больной. Да и кому сейчас нужно кино?.. Думаешь, что-то изменилось за эти годы? Ничего... А после дефолта так совсем все рухнуло... Да ты сходи на «Мосфильм», посмотри, как там. Разруха, запустение, крысы по коридорам бегают...

– Неужели ничего не снимают?

– Снимают, – усмехнулся Пятипалов. И с сарказмом уточнил: – Коммерческие структуры снимают – павильоны под склады... Да и самой киностудии как таковой уже нет... Частные киностудии как грибы после дождя. Кстати, там жизнь еще хоть как-то теплится. Ты сходи, может, тебе повезет... Да, оставь свой номер телефона, вдруг мне что-то предложат, я тебе сообщу...

– Так у вас должен быть мой телефон. Я все по тому же адресу живу...

– Ну, хорошо, я поищу... Найду твой телефон, позвоню...

Ярослав понял, что ничего Пятипалов искать не будет. Даже если бы режиссер был при деле, он бы все равно не взял его к себе. Осторожничает...

На проходной «Мосфильма» его встретили равнодушно. Как будто он человек с улицы. Пропуска у него не было, поэтому пришлось доказывать, что он известный актер Ярослав Барьянов. Ему поверили, но пропустили на территорию без особой охоты. В глазах охранника стоял вопрос: «А кто это такой, актер Барьянов?» Как будто он никогда о таком и не слышал. А ведь на киностудии работает, не где-то в булочной...

Крыс в коридорах киностудии он не увидел. Но то, что коридоры производственных корпусов имели плачевный вид, это да. Стены мрачные, ободранные, местами изъедены грибком. В третьем павильоне склад чая. Знаменитый пырьевский пруд без воды... Тоска.

На Ярослава никто не обращал внимания. Его просто не узнавали. А если и узнавали, не показывали виду. Неудивительно, ведь тут знавали куда более знаменитых и маститых актеров.

В конце концов он забрел на какую-то частную студию. Здесь хоть какие-то признаки жизни.

Ярославу повезло. Он смог застать на месте руководителя студии. Представительного вида мужчина лет сорока смотрел на него как на пустое место. Его равнодушный взгляд словно ветром сдул с Ярослава напускную браваду.

– Моя фамилия Барьянов... – обескураженно представился он.

– Барьянов, Барьянов... Что-то знакомое... Извините, никак не могу вспомнить... Напомните, если не трудно...

Ярослав назвал фильмы, в которых снимался. Но это не произвело на мужчину никакого впечатления. Или он только делал вид, что посетитель ему не интересен.

– И что вы хотите? – хлестко спросил он. – Сниматься? Я угадал?

– Ну, в общем-то да... К тому же у меня сценарий нового фильма есть...

– Сценарий можете оставить. А насчет сниматься... Да, я вспомнил вас, Барьянов. И припоминаю, что видел вас в каком-то фильме. Вы «афганца» играли... И еще я вспомнил, что вы были за что-то осуждены... Значит, вы освободились и хотите продолжить карьеру, я правильно вас понял?

– Да.

– Боюсь, помочь я вам не смогу... Да, сейчас у нас в производстве есть один телесериал. Но все роли первого плана давно распределены. И второго тоже... Разве что предложить вам роль в эпизоде? – на секунду задумался руководитель. – Но это пусть режиссер решает. Только я не думаю, что он одобрит мою идею...

– Почему?

Ярославу было унизительно чувствовать себя в роли бесправного просителя. Хотелось развернуться и уйти. А больше всего хотелось дать кулаком по этой самодовольной сытой харе. Но надо было держать себя в руках. Он уже хорошо знал, к чему может привести необузданная вспышка гнева.

– Потому что сейчас другое кино. Люди устали от глупых и плоских боевиков. Сейчас экшн на втором месте, во главе угла – игра актеров. Я видел вас в кино. И честно вам скажу, вы далеко не самый блестящий актер. Харизма у вас есть, этого не отнять. И смотритесь вы в камере неплохо. Но все не то, все не то... Ладно, приходите завтра, посмотрим, что Георгий Станиславович скажет...

Обещанного три года ждут. Ярославу в этом отношении повезло. Встречи с режиссером он ждал всего три дня. Но ожидаемых результатов она не дала. Георгий Станиславович не признавал его как актера. И в точности повторил слова своего шефа. Дескать, сейчас не то кино... И все же он предложил Ярославу маленькую роль. Он мог сыграть роль участкового в новой серии его телефильма. Одна-две минуты экранного времени. Унизительно. Но Ярослав отказываться не стал. Он готов был доказывать, что на нем рано ставить крест.

Домой он вернулся в скверном расположении духа. По пути заехал в магазин, купил бутылку водки. Отец счел его идею крепко выпить сомнительной. Но все же составил ему компанию.

– Что, не дали роль? – с сожалением спросил он.

– Дали. Роль третьего плана. Буду присутствовать при обыске квартиры в качестве участкового...

Все его надежды оказались напрасными. Никто не пытался реанимировать его как героя, боровшегося с бандитским произволом и от него же пострадавшего. Никто уже и не помнил историю шестилетней давности. Все быльем поросло... Но, может, о нем еще заговорят?..

– Ничего. Сегодня маленькая роль, завтра большая. Все наладится, сынок, ты только не отчаивайся. И в бутылку поменьше заглядывай. Сопьешься – все прахом пойдет...