– Если ты будешь советоваться со мной по поводу управления «Леди Макбет», я встревожусь. А все остальное… – Сара помахала в воздухе рукой. – Начать с того, что мы с тобой достаточно времени провели вместе в камере с нулевым g. Я знаю, что ты не можешь общаться, как большинство людей. Так что, если тебе нужна в этом помощь, я целиком твоя.

– Что ты имеешь в виду – не могу общаться?

– Джошуа, ты копался в Кольце Руин, когда тебе было восемнадцать. Это неестественно. Тебе следовало побольше бывать на вечеринках.

– Я бывал.

– Нет, ты перебирал кучу девчонок между полетами.

– Так делают все восемнадцатилетние.

– Это то, о чем восемнадцатилетние мальчишки мечтают. Адамисты, во всяком случае. Все остальные заняты попытками проникнуть в мир взрослых и отчаянно пытаются понять, каким образом он устроен и почему все так трудно и болезненно. Учатся управляться с дружбами, со всякими отношениями, с неприятностями и со всем таким.

– Тебя послушать, так выходит, что мы должны сдавать какой-то экзамен.

– Мы и должны, хотя подготовка к нему занимает почти всю жизнь. А ты еще и не начал готовиться.

– Господи. Все эти рассуждения такие мудреные, особенно в утренний час. Что же ты пытаешься мне втолковать?

– Ничего. Это у тебя какие-то затруднения. Я чертовски хорошо понимаю, что это не имеет никакого отношения к нашей миссии, и я собираюсь заставить тебя рассказать, что у тебя на уме и убедить тебя в том, что об этом полезно побеседовать. Люди так поступают, когда они друг другу близки. Это нормально.

– Балет и физиология, а?

– Ты нанял меня за мое умение выполнять многочисленные обязанности.

– Ладно, – согласился Джошуа. Она права, ему трудно было об этом говорить. – Это Луиза.

– А-а, норфолкское дитя. Очень юная особа.

– Она не… – начал он машинально. Его остановил недостаток выразительности в реплике Сары. – Ну она малость молода. Я думаю, тут есть преимущество.

– Ох ты, ох ты. Никогда не думала, что настанет день, когда я услышу, что ты так говоришь. Если точнее – почему это тебя так беспокоит? Ты же используешь свое положение, как электрошоковое ружье.

– Вовсе нет!

– Не надо, пожалуйста. Когда это в последний раз ты высаживался на планету или просто в какой-то порт без того, чтобы капитанская звездочка не блестела у тебя на плече? – Она сочувственно улыбнулась ему. – У тебя в самом деле к ней чувства, да?

– Не больше, чем обычно. Просто ни одна из моих девушек прежде не становилась одержимой. Господи, мне рассказывали, на что это бывает похоже. Я не могу прекратить думать о том, каково это может быть для нее, как по-сволочному безобразно. Она была такая милая, она не принадлежит к тому миру, где с людьми происходят такие вещи.

– А кто-то из нас принадлежит?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты принимаешь стимуляторы, которые не должна бы принимать, чтобы достигнуть по-настоящему новых ощущений. Мы же знаем, какая это паршивая вселенная. Это помогает – чуть-чуть. Настолько же, насколько может помочь все что угодно другое. Но Луиза – черт, и ее сестренка тоже. Мы улетели и оставили их, точно так же, как мы всегда делаем.

– Они детей щадят, ты же знаешь. Эта Стефани Эш, женщина на Омбее, вывезла кучу детей. Я принимала донесения.

– Луиза не была ребенком. Это с ней произошло.

– Ты не знаешь наверняка. Если она достаточно умна, она могла бы выбраться.

– Сомневаюсь. У нее нет таких способностей. Она не обладала уличной хитростью. А для того чтобы избежать одержания, нужно иметь некоторый эгоизм и жизненный опыт.

– Ты и в самом деле не веришь, что она спаслась?

– Не верю.

– Ты считаешь, что несешь за нее ответственность?

– Не совсем чтобы ответственность. Но мне кажется, она смотрела на меня как на человека, который увезет ее из поместья.

– Боже ты мой, интересно, из-за чего же у нее сложилось такое впечатление?

Джошуа не слышал Сару.

– Я покинул ее в беде. Это ощущение не из приятных, Сара. Она и в самом деле была славная девушка, хотя и воспитывалась на Норфолке. Родилась бы она где-нибудь в другом месте, я возможно… – Он замолчал, размахивая рубашкой и избегая удивленного взгляда Сары.

– Произнеси это, – потребовала она.

– Произнести – что?

– Возможно, женился бы на ней.

– Я бы на ней не женился. Я только хочу сказать, что если бы ей было дано нормальное детство и она не росла бы в этой показной и нарочитой средневековой пышности, тогда был бы шанс для нас быть вместе несколько дольше, чем бывает обычно.

– Что ж, это уже легче, – протянула Сара.

– А что я такого сделал? – воскликнул он.

– Ты же был сам собой, Джошуа. Там я на минуточку подумала, что тебя втягивают. Ты что, сам себя не слышал? У нее же не было образования, чтобы стать членом команды на «Леди Макбет». Не могло быть и мысли о том, чтобы ты попытался изменить свою жизнь, чтобы остаться с ней.

– Я не могу!

– Потому что «Леди Макбет» куда важнее, чем криклейдское поместье, в котором заключена ее жизнь. Верно? Значит, вот как ты любишь, Джошуа? Или ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что одной из тех девиц, с которыми ты спал, а потом бросил, случилось быть захваченной и одержимой?

– Бог мой! Что ты намерена со мной сделать?

– Я пытаюсь понять тебя, Джошуа. И помочь, если смогу. Это важно для тебя. Ты должен знать почему.

– Я не знаю почему. Знаю только, что я о ней беспокоюсь. Возможно, я виноват. Возможно, злюсь на то, как вселенная испражняется вокруг нас.

– Справедливо. Все мы это чувствуем. Ты не можешь направить «Леди Макбет» к Норфолку и освободить ее. Больше не можешь. Насколько каждому из нас известно, это следующий подвиг.

Джошуа печально улыбнулся.

– Да, думаю, что я эгоист. Мне бы надо что-то сделать, чтобы успокоиться. Мне.

– Это тот вид эгоизма, в котором Конфедерация сейчас нуждается.

– Но это все-таки не делает справедливым то, что с ней случилось. Она страдает не по своей вине. Если этот Спящий Бог такой могущественный, как считают тиратка, он должен дать какие-то объяснения происходящему.

– Мы это говорим о наших божествах с тех самых пор, как их выдумали. Признавать, что божество разделяет нашу мораль и этику, – заблуждение. На самом деле совершенно очевидно, что это вовсе не так. Было бы оно так – да ничего не произошло бы. Мы все жили бы в раю.

– Ты хочешь сказать, что борьба против божественного вмешательства никогда не кончится победой?

– Да, свободная воля означает, что мы сами должны делать свой собственный выбор. Без него жизнь бессмысленна; мы были бы насекомыми, копающимися в земле так, как подсказывает инстинкт. За сознание надо чем-то платить.