– Эй! Что ты здесь делаешь?

В конце коридора стояли двое ночных стражей. Оставалось надеяться, они не видели, что он влез в окно.

– Я здесь работаю, – ответил он поспешно. – Помогаю ухаживать за священниками.

– Погоди, я действительно его видел, – сказал один охранник другому. – В таком случае что ты тут потерял?

Харк знал, что выглядит взмокшим, трясется и задыхается. Но, возможно, это могло сыграть ему на руку.

– Мне жарко, – робко признался он. – И… нехорошо. Искал место попрохладнее.

– Жарко?

Первый страж подошел ближе и поднял фонарь.

– Выглядишь как сама смерть. Пожалуй, отведем тебя в карантинное помещение.

Харка отвели в пыльную комнатушку, в которой из мебели был лишь тощий заплесневелый тюфяк. Он рухнул на него, ему было все равно. Почти мгновенно он провалился в тяжелый сон, в котором снова и снова звенел беззвучный колокол, так что кости вибрировали. Постепенно звуки колокола становились тише, пока не превратились в мурлыканье гигантской кошки.

Харку позволили выспаться. Проснувшись, он уже не чувствовал слабость, его больше не трясло. Возможно, сердце бога его слегка исцелило, чтобы завоевать расположение, как бродячий пес ластится и скулит в надежде занять место у костра.

Только в середине дня Харку удалось выйти из карантина. Пришлось выдержать изнурительный допрос Клая, который не поверил, что у Харка неожиданно началась лихорадка и так же внезапно прошла за одну ночь.

– Я-то хотел позвать тебя сегодня, чтобы похвалить, – сказал наконец Клай; он выглядел скорее усталым, чем сердитым. Очевидно, он намекал на случившееся с Мунмейд. – Но тут эта лихорадка. Пойми, я не могу позволить тебе манипулировать нами, иначе просто предам людей, которые доверились мне. Не знаю, куда ты уходил прошлой ночью или что ты принял, так что выглядел потом больным и взмокшим, но больше этого не должно повторяться. Знать не желаю, каким образом ты заплатил за… за что бы то ни было. Если стянул что-то, найди способ вернуть вещь назад, пока я ее не хватился.

Он поднял руку, не желая слушать оправдания Харка, и ушел. Клай снова пошел ему навстречу, но Харк понимал, что любое терпение имеет пределы. «Это твое последнее предупреждение» – люди могут так говорить несколько раз, но всегда был предел и всегда было то самое последнее предупреждение, после которого наступала точка невозврата. Харк почувствовал, что на этот раз Клай говорил всерьез. Даже голос его звучал как-то иначе.

Харк плеснул водой в лицо и приготовился к работе. Завернул сердце в тряпку, сунул под свое одеяние, так что оно было скрыто свободными складками одежды. Он по-прежнему почти ничего не знал о сердце. Не знал, обладает ли оно собственными мыслями, чувствами, строит ли планы. Не знал, почему оно до сих пор живо, через тридцать лет после гибели богов. Но это мог знать Квест.

В глубине души Харк уже давно хотел показать богошар Квесту. Старик тихо умирал, а Харк не был готов к его смерти. Он не знал, как вышло, что их беседы были теперь для него жизненно необходимы. Лекарства в Святилище не могли излечить легкие, изувеченные воздушным подъемом, но, возможно, сердцу бога это удастся.

Войдя в залы Святилища, он вдруг понял, что его радуют эти запахи, тусклый свет и гул голосов. Как-то незаметно Святилище стало дня него если не домом, то, по крайней мере, чем-то родным.

– Где Квест? – спросил он.

– В лазарете. Ему прописали масло либинека и горячие камни.

Тревожный знак. Средства вроде масла либинека и горячих камней применялись, когда обычные лекарства больше не помогали. Надо спросить об этом Квеста, когда он выйдет из процедурной.

Собирая с пола пустые миски, Харк вдруг почувствовал, что сердце бога слегка дернулось – почти незаметно, но одна миска выскользнула из его пальцев и загремела по полу. Он поднял ее и слегка улыбнулся тем, кого испугал шум. Большинство жильцов сразу вернулось к своим занятиям. Однако Симист, крошечная полуслепая женщина-священник, продолжала глазеть на него. Харк понес миски на кухню, но с удивлением заметил, что она медленно плетется следом, устремив на него затуманенный взор. Она была достаточно близко, чтобы уловить биение сердца бога. Харк продолжал идти, надеясь, что она отвлечется на что-то другое.

Второй импульс случился минутой позже, как раз когда он проходил по коридору мимо Мунмейд. Та остановилась и медленно повернулась, чтобы взглянуть на него. В следующей комнате он увидел Уэйлуинда, пытавшегося встать с кресла. Старик с испугом и настороженностью принялся оглядываться. Харк прошел мимо как ни в чем не бывало и нырнул в чулан, стараясь не паниковать. «Почему сейчас? – хотелось ему спросить у сердца. – Почему ты бьешься именно сейчас?» Но Харк уже догадался. Он принес сердце в обитель болезней, хрупких костей, подслеповатых глаз и тускнеющих воспоминаний.

Новый импульс. Харк вздрогнул. В коридоре послышались шаркающие шаги. Дверь чулана затряслась, сначала нерешительно, потом яростно. Опять звук шагов. И опять. Харк ощутил нарастающую панику. Он был загнан в угол. Харк набрал в грудь воздуха и выскочил из чулана. Пришлось протискиваться мимо Мунмейд, он едва увернулся, когда старуха попыталась схватить его за руку, а потом ускользнул от Симист и Уэйлуинда, тащившихся за ней в нескольких ярдах.

Хафстар стоял в дверях, когда Харк пробежал мимо. После очередного импульса взгляд Хафстара остекленел, рот открылся, священник хрипло застонал, потом вытянул руку и стал хвататься за воздух.

– Ты вернулось, – прошептал он с надеждой и отчаянием и крикнул вслед Харку: – Почему ты ушло? Я так долго ждал…

Еще импульс. Колл-оф-зе-Эйр распахнула дверь. Ее длинные седые волосы были всклокочены, бинт на ноге размотался. Она уставилась на Харка, потом взгляд скользнул за его плечо, старуха огляделась, будто искала то, в чем нуждалась больше жизни и что боялась найти.

– Где оно?! – вскрикнула она.

Харк, не отвечая, пронесся мимо. Он пробегал коридор за коридором и слышал раздававшиеся за спиной хриплые крики и жалобный вой. Нужно найти укрытие подальше от всех. «Они старые, – твердил он себе на бегу. – Они сбиты с толку, они ни в чем не виноваты. Я не могу попасться. Поднимется шум, все начнут задавать вопросы, а потом кто-нибудь заметит сердце…» Но на самом деле бежал он не поэтому. Отчаяние на лицах старых священников вызывало панику и жалость. Он будто был окружен голодающими и внезапно осознал, что сделан из хлеба.

Харк пролетел мимо зала для купания и услышал плеск, будто кто-то спешно выбирался из воды. Он не оглянулся – вдруг за ним ковыляют мокрые голые фигуры. Ворвавшись в пустынный коридор, он почувствовал запах дыма и еще один горьковатый запах. Масло либинека. Квеста лечили этим маслом и горячими камнями. Поначалу Харк не собирался прерывать процедуры, но сейчас передумал. В конце концов, в процедурной можно было запереться.

Когда Харк ворвался в комнату, Клай удивленно вскинул голову. Квест лежал на столе в одних свободных белых штанах. Голая спина была блестящей и золотистой от масла, на позвоночнике были разложены отполированные черные камни. Свет исходил от маленькой, встроенной в стену печи. Дымоход исчезал в потолке.