- Убирайся, - опять попыталась проговорить Надя, вдруг закашлявшись, и поежилась, обхватив себя руками, словно старалась согреться.

Тарас, проигнорировав ее слова, напряженно всмотрелся в лицо Надя, замечая то, на что не обратил внимания раньше.

Ее щеки горели румянцем, несмотря на бледность остальной кожи, а глаза… хоть и заплаканные, подозрительно блестели. И не слезы были тому виной.

Ощутив, как нехорошее подозрение закрадывается в душу, Тарас резко приподнялся и, проигнорировав ее недовольные, возмущенные попытки оттолкнуть его - обхватил лицо Нади руками.

Вопреки царящему в комнате холоду, кожа Нади показалась ему ужасно горячей. Просто обжигающей.

- Какого черта, ты сидишь мокрая под кондиционером?! - он не хотел кричать на нее.

Иисусе! Тарас понимал, что не имел сейчас права так разговаривать. Но… что же она творит?!

- Не ори на меня! - ответив все так же хрипло, Надя постаралась стряхнуть его ладони. Но у нее не вышло. Даже движения ее рук показались ему вялыми. - Я тебе не жена, - с горьким смешком скривилась она и сглотнула. Так, словно это простое действие причинило боль ее горлу.

Матерь Божия! Да что же это?! Ведь не могла же она за какие-то несчастные час-два простудиться?!

- Иди к той, и кричи на нее сколько хочешь, - добавила Надя, закрыв глаза, будто никак не могла проснуться. - А меня - оставь в покое, - еле слышно прошептала она. И вздохнула.

А потом опять закашлялась.

Тарас растерялся.

Не потому, что собирался ее слушаться. Нет уж. Он совершенно точно не собирался уходить куда бы то ни было, оставив Надю одну. Просто не знал, что следует сделать в первую очередь - что-то объяснять или уговорить ее лечь в кровать?

Решив, что здоровье важнее, он начал осматривать комнату в поисках чего-то теплого и сухого, во что можно было бы ее укутать.

- Тише, Надя, не говори, - подавив все свои чувства, спокойно произнес он, не позволив ей высвободиться. - Не надо. Давай снимем эту мокрую одежду и просто уложим тебя под одеяло…, - Тарас попытался заставить ее подняться, одной рукой уже нащупав пульт кондиционера.

- Отпусти меня! - она сопротивлялась. Вырывалась из его рук, изворачивалась. Но Наде не хватало сил. Пешая прогулка под ливнем, и пережитый стресс - явно не добавили выносливости. - Почему?! - вдруг, совсем другим, каким-то жалким, потерянным тоном спросила она, посмотрев ему прямо в глаза. - За что ты так со мной поступил?! - в ее голосе сквозила такая боль, такое опустошение, что у него внутри все сжалось от злобы на себя. От ее обиды и боли.

- Я не хотел, Надя, честно, - Тарас крепко прижал Надю к себе, понимая, насколько жалко и глупо звучит подобное оправдание.- Я так боялся, что ты уйдешь. Не хотел потерять тебя, - Тарас выключил охлаждение, отбросив пульт на пол, и нежно коснулся ее лба губами.

Ему никак не удавалось придумать, чем же вытереть ее волосы, как уговорить снять платье, которое еще утром, хохоча, Надя надевала с его помощью.

А она ударила его.

Отчаянно ударила ладонями в грудную клетку Тараса. Один раз. Второй. Третий.

Слабо, он заслуживал более сильных ударов. Но ей, наверное, не хватало сил для этого.

Тарас и не думал сопротивляться или защищаться от ее нападок. Только обнял еще крепче.

- Потерять? - переспросила Надя. - А разве ты имел меня? - надрывно уточнила она, растерев по щекам бегущие слезы. - Или это я тебя не имела? - Надя опять попыталась отстраниться, но Тарас держал крепко.

Он готов был дать ей все что угодно, терпеть и обиду, и гнев, и оскорбления. Заслужил каждую толику всего этого. Но не отпустить. Только не это.

- Ты потом к ней шел? - все с той же злой иронией спросила Надя, уткнувшись в его плечо губами. - Господи, - вдруг засмеялась она, с нотками истерики в голосе.- Это я веду себя, как ревнивая жена. А ведь любовница не имеет права на претензии, да Тарас? Даже права знать всего не имеет, чтобы самой решать, хочет ли участвовать в таких отношениях.

- Ты - не любовница, Надя, - он не заметил, как сильнее сжал ее плеч, глядя прямо в серо-голубые обиженные глаза, полные разочарования. Но заставил себя расслабиться и попытался усадить Надю на кровать, чтобы снять, наконец, с нее промокший сарафан. - И я не ходил к ней. Я не живу с Анной уже три года. Господи, да я даже не видел ее последний месяц, если не больше! С того вечера, как подписал договор в твоей компании. Я развожусь с ней, слышишь? - он легко встряхнул ее, когда Надя, замотав головой, закрыла глаза, так, словно вот-вот могла отключиться от реальности. Иисусе! Тарас не на то тратил время. - Надь, Надя, подожди, не засыпай, милая, - тут же сменил он тон, - давай снимем с тебя мокрую одежду, Наденька, - Тарас обхватил ее щеки ладонями, заставив ее смотреть на него. - Пожалуйста, давай согреем тебя, и я все объясню, все расскажу.

Она отмахнулась от него. И опять начала кашлять, тяжело и надсадно, прижав ладонь к груди, будто ей стало больно.

Тарас пробормотал проклятие. И плюнув на все, начал стягивать с нее мокрую ткань, спуская бретели с плеч.

Надя сидела в каком-то ступоре, не мешая, но и не помогая ему. Создавалось ощущение, что ей сейчас даже собственное здоровье безразлично.

- Почему ты мне не сказал? - сипло спросила она. - Если, и правда, разводишься, почему не рассказал об этом? - Надя послушно привстала, когда он пытался полностью снять ее платье. - Почему? - полностью безучастная к тому, что осталась только во влажном белье и тонких чулках, которые, как обычно, одевала на работу, она опять села на край кровати, зябко обхватив плечи руками и вперила рассредоточенный взгляд в пол спальни.

Тарас тяжело вздохнул, с усилием потерев подбородок. Но не перестал заботиться о том, чтобы переодеть и согреть Надю.

- Сначала, мне не показалось важным посвящать тебя в подробности своей жизни, - не пытаясь что-то приукрасить или показать себя лучшим, чем он был, начал рассказывать Тарас, пока доставал из шкафа первую попавшуюся сухую футболку. - Да, просто хотел хорошо провести время с женщиной, которая нравилась мне, и которой нравился я. И не видел надобности в том, чтобы перед этим рассказывать тебе всю свою идиотскую и дурную биографию, - Тарас сжал челюсти, видя, как кривая, горькая усмешка скривила пересохшие губы Нади.

Но она промолчала.

А он, стоя перед кроватью на коленях, просто натянул ей через голову футболку, осторожно высвободив влажные пряди. Почему-то, Тарасу показалось, что полностью раздевать ее вот так - не лучший выход сейчас, несмотря на всю степень близости, что была между ними.

Потому расстегнуть застежку ее бюстгальтера и осторожно снять его, такой же холодный и мокрый, как и отброшенное в сторону платье, рискнул только полностью одев на Надю футболку.