армейский. Поэтому ни официально, ни легально, ни даже нелегально мы к какой-то политической силе не относимся. Понимаешь, не управляет министерство образования солдатами. Хотя солдаты только и заняты тем, что повышают свой уровень образования, в определенной области. Всем этим занято другое министерство, государство в государстве, так сказать. Максимально эффективная система на сегодняшний момент устроена так, а не иначе, и не надо ничего выдумывать, надо просто брать, и делать. Понял?

Понял, - отозвался Марат. – Но какая мы армия, если ничего не делаем?

Двадцать Четвертый глубоко вздохнул, потом выпрямился, встал во весь рост, расправил плечи, и в этот момент показалось, что он чуть ли не на голову выше Марата:

Солдат может за всю службу не разу не вступить в бой. Полковник за тридцать лет ни разу не поднимет свой полк в атаку. Маршал за всю жизнь никогда не будет командовать фронтом. И армия никогда не вступит в войну за сто лет. Значит ли это то, что они лентяи и бездельники? Что они делают, мелкий, все это время? Просто ждут? Нет, дорогой мой. Они тренируются. Настоящая армия тренируется столь много, долго и упорно, что в случае реальной войны даст хороший отпор кому бы то ни было. А вот когда настанет война - это мало кому известно. Если уж мы считаем себя солдатами Революции - будь добр подобрать слюни, закрыть рот, и быть готовым к любому развитию событий. Знать, где ты будешь во время революции. Понимать, что ты будешь делать и, главное - как ты это будешь делать…

И вот сейчас командир Штурмгруппы, Марат по прозвищу Маузер - вошел в здание лесомеханического колледжа, чтобы узнать и встретить очередного кандидата. Причем, что было довольно необычно, этот кандидат в бойцы, и, соответственно – в штурмовики, уже имел кличку. Причем совершенно невообразимую, которую можно получить только за реальные, очень серьезные заслуги.

Люгер – так просил называть себя этот кандидат.

Человек, который передавал Марату сведения, усмехнулся, когда произнес это прозвище. Но ничего более не сказал. Марат же не расспрашивал. Маузеру на самом деле было все равно – откуда приехал кандидат? Как жил и какие у него реальные имя и фамилия? Неважно.

Для товарища Маузера было важно только одно – способен ли ты стать оружием Революции, или нет. А кличка Люгер уже подразумевала, что человек считает себя оружием.

Поднявшись на второй этаж, Марат развернулся к вестибюльному окну в конце коридора, и сразу увидел Люгер. Она была одета точно так же как и Марат – в парадно-рабочую форму штурмовика. Синие джинсы. Легкая кожаная куртка, черная как вороново крыло. Офицерские берцы, высокие и жестко зашнурованные. На голове ее горел настоящий костер – ярко-рыжие волосы были аккуратно причесаны, но на фоне серых стен выделялись неимоверно.

Она стояла с невозмутимым лицом, и пилочкой полировала ногти. Было видно, что девушка явно скучает. Проходящие мимо студентки и студенты коллежа не вызывали у нее никакого интереса. На мгновенье Марату показалось, что Люгер одного возраста с ним, но через пару секунд он понял, что совершенно ошибся. Она была настолько молода, что с трудом можно было дать и восемнадцать.

Она подняла голову, как будто прислушиваясь к реальности, и в этот миг их глаза встретились. Марат почувствовал, что вокруг сгустился туман. Бетонные стены превратились в зыбкую пелену, люди стали тенями, пол из жестких досок превратился в мягкую поверхность борцовского ковра.

Еще через миг Маузеру почудилось что мир стал не просто зыбким – он обрушился вокруг него, разбился на тысячу осколков, и погиб. В оставшемся пространстве, словно повиснув у закрытого окна – осталась только эта девушка, с горящим взглядом огромных голубых глаз, и скулами, высеченными из мрамора. Она едва заметно улыбнулась, тоже увидев и поняв – кто этот приближающийся мужчина, и на гладких розово-белых щеках явно проступили восхитительные ямочки.

Марат понял, что он пропал. Совсем. Окончательно и безоговорочно. Он уже побежден, и победа сомнению не подлежит.

К тому времени наш герой был уже женат, и имел двух детей, девочек. Он не собирался их бросать.

Просто знал, что вот это длинноногое чудо, стоящее перед ним – он никому не отдаст. Пусть она будет пока в роли товарища. Тайная страсть, выставляемая напоказ. Боевой друг и сестра, которая всегда рядом, под рукой.

Но никому он ее не отдаст, никогда. Не повезет никуда на квартиру к другому штурмовику. Это теперь его женщина, его валькирия, дарующая победу настоящим воинам. Его… любовь.

Марат протянул руку:

Товарищ Маузер, - представился он твердо. – Марат.

Товарищ Люгер, - прозвучал в ответ такой же твердый голос, словно полковой горн пропел сигнал к атаке. – Юта.

Рука оказалась тонкой, но очень твердой, по-мужски сильной, и ее ладонь ответила на нажим твердым ответным усилием.

«Точно не бокс. Не борьба. Единоборствами вообще не занималась» - мгновенно определил он.

Какой разряд по стрельбе? – спросил Маузер Люгера.

Кандидат, - ответила она, сверля его глазами. – В мастера.

Хотя в голове у Марата все звенело, но кое-что он все же продолжал соображать. Три, а то и четыре года занятий стрельбой – очень немало, чтобы этого не заметить.

Марат, давно и успешно изучивший искусство любви, прекрасно понимал, откуда этот звон, и почему мир вокруг перестал существовать. Включился инстинкт и режим охотника. Из всего стада людей вокруг, его глаз хищника выявил предстоящую жертву, и сосредоточился только на ней. Все остальное стало лишь отвлекающими факторами, словно ушло в туман. А сама девушка словно окружена сверкающим ореолом, который был заметен иногда даже через стены.

Утопая в голубых глазах, Марат почувствовал в них яростный жар. По тем мельчайшим движениям, которые проскальзывали на лице, он пытался определить, откуда столько огня, да еще в столь юном возрасте?

Какое необычное имя, Юта…

Что на этом чудесном лице вызывает столько чувств? Просто ее открытый взгляд так работает?

Совершенно автоматически мужчина начал работу с телом, задержал руку Юты-Люгера в своей ладони чуть больше, чем нужно, и погладил. Едва прикоснулся, чуть заметное движение большого пальца по чужому запястью…

Она мгновенно вырвала руку. Марата словно ударило невидимым пламенем, прямо в лицо. Но теперь он видел, что это не просто адское пламя – это была раскаленная, пылающая ненависть. Которая не извергалась вулканом, а горела в душе Люгера ровным потоком, текла из бесконечности в бесконечность. Точно также, как и у него.

Марат был заворожен таким зрелищем.