* * *

— Не берется, — пробормотал себе под нос Батя, жуя потухшую сигарету. — Нашими средствами не берется.

Он оторвался от схемы Техцентра и с усилием провел ладонью по лбу. Волосы у Бати были всклокочены, под глазами набрякли солидных размеров мешки. Старший «группы Раз» не спал уже двое суток.

— Нужно снести это хозяйство под корень, — сказал Мастер. — Все прежние легенды никуда не годятся. Погоня за тварями, случайное проникновение, разборка с охраной — забыть! Нужно так долбануть, чтобы от генераторов только пыль осталась.

— Снести… — Батя уставился в схему невидящим взглядом. — Снести… И понести заслуженное наказание… Пожизненное заключение…

— Нам не будет ничего! — Мастер прижал руки к груди. — То есть мне, как должностному лицу, будет орден. А рядовым участникам — досрочная пенсия, льготы в оплате жилья, бесплатный проезд, все как полагается.

— Не свисти… — вяло попросил Батя. — Он потянулся к столу за зажигалкой, но на полпути его рука свернула и схватила бутылку. Выплюнув окурок в сторону угла, где спали мертвым сном Шерлок и Пушкин, Батя прилип к бутылке и с громким сантехническим звуком втянул в себя остатки пива.

— Ну и что ты предлагаешь? Что, я эту кашу заварил, что ли? Почему все время моя голова в петле торчит? — начал заводиться Мастер.

— Ладно, не рычи. Давай организуем пробный маркетинг. Навернем Саймона. И посмотрим, что будет.

— Пойди, отдохни, а? Нам тут же гайки закрутят! Если мы уберем Саймона, у нас вообще не будет времени! Мы же не можем скрывать, что он убит, я доложить обязан! Если ты его днем шлепнешь, нам в ту же ночь придется атаковать! — Жалко мальчика, а? — прищурился Батя.

— Ты мне больно не сделаешь, — сказал Мастер холодно. — Даже и не пробуй. Я его давно похоронил. Просто я стараюсь вести себя рационально. А ты трепыхаешься, личные мотивы ищешь.

— А это что, — Батя ткнул пальцем в карту, — не личное? Они же тебе жизнь изуродовали. Разве не так?

— А тебе? — спросил Мастер зловещим шепотом. — Ты, что ли, в стороне остался?

— Я. Жизнью. Доволен, — на каждое слово Батя кивал. — Только вот помирать молодым не хочется.

— Тогда делай, как я говорю.

— Не могу. Нужно прикрытие. Или диверсант, который пролезет в Техцентр в одиночку.

— Ты не положишь в одиночку столько народу! — всерьез разозлился Мастер. — В генераторную шастает целая толпа, человек двадцать! И никто, кроме нас, в Техцентр не пройдет! Там четко по периметру начинается барьер! Прямо по забору! Пять секунд на территории — и готово, лежишь в коме и дышишь носом! Ладно, ты можешь Бенсону не верить, но, если у них половина личного состава постоянно ходит в шлемах, это тебе ничего не говорит?

— А другая-то половина без шлемов…

— А другой половине уже все равно! У них движения заторможены, как у тварей!

— Не понимаю, — сказал Батя. — Как они позволили заснять свою территорию?

— Значит, им не нужен режим секретного объекта. Не хотят лишнее внимание к себе привлекать. Аэрофотосъемку заказывала местная администрация, для своих целей. Попросили кое-кого — нам сделали копию…

— Вот ты и попроси, чтобы в следующий раз Техцентр разбомбили.

Мастер вполголоса выругался.

— Хорошо, — кивнул Батя. — Допустим, нормальный человек больше пяти секунд там не выдержит. Но мы ведь за свои полминуты тоже много не наворочаем. Прости, старик, но весь твой штурм — полнейшая бессмыслица. Ладно, пока мы всего этого, — он помахал ладонью над схемой, — не знали, можно было воображать, какие мы крутые. Но сейчас-то…

— Ну нельзя иначе! — взмолился Мастер. — Никак! Отец родной, ну почему же ты мне пять лет верил, а теперь перестал?!

— Да почему же нельзя? — Батя склонился над схемой. — А вот…

— Нельзя, — сказал Мастер, даже не глядя, что там Батя обнаружил. — Эта линия электропередач только для отвода глаз. Раньше она была нужна. А теперь вот тут — видишь? — в этом белом домике стоит реактор. Им, гадам, канализацию перекрыть в сто раз проще, чем вырубить электричество.

Батя раздосадованно крякнул.

— А если реактор… того? — спросил он осторожно. Мастер подавил смешок. «Батя ищет любую зацепку, лишь бы не лезть в пекло. Что ж, я его отлично понимаю».

— Ничего не того. Можешь Нильса спросить. Главное — не стрелять по зданию из пушек. А пушек нет. Хотя неплохо бы…

— Ладно, — отмахнулся Батя. — С обычным оружием там делать вообще нечего. Хоть тут у нас преимущество.

Мастер взял со стола бутылку и сделал большой глоток. Портер был сладкий, вкусный, цвета черного кофе. Действительно, пульсаторы многое упрощали. Отличная, гениальная разработка — оружие, бьющее сквозь любые стены! Ручная нейтронная бомба. Все живое падает замертво. Для тебя нет больше неприступных крепостей, тебе не страшен танк, вообще никто не страшен. От тебя не спрячешься. Правда, если верить Доктору, пульсаторы охотников перенастроены на другие частоты, но все равно, как показал случай с репортером, они эффективны. «Жаль тебя, мужик, но ты пострадал за правое дело. Теперь мы знаем: то, что хорошо для твари, сгодится и для человека. И особенно — для человека, который ходит по Техцентру без защитного шлема».

— Так, — задумался Батя вслух. — Бенни подходит к КПП, стреляет в стену, заходит внутрь, открывает ворота. Мы въезжаем, машины «свиньей», кинжальный огонь с движения, пять экипажей — вот сюда, на генераторную… Двадцать секунд. На пределе. Нет, не успеваем.

— Ты меня только довези, милый, — попросил Мастер. — Довези и расстреляй генераторную, чтобы все там внутри рухнули. Дальше я справлюсь один.

— То есть как это — один? — спросил Батя шепотом.

По заснеженному полю брела, с трудом переставляя ноги, безвольно уронив руки, сутулая фигура. Не разбирая дороги, шатаясь, иногда чуть не падая, она лезла через сугробы, упорно держа путь в сторону городских огней.

Вокруг фигуры, степенно переваливаясь, как лайнеры в штормовом море, выписывали по полю сложный узор три «Рэйндж Ровера» редкой модификации, с двумя задними осями. У каждой машины из крыши торчал по пояс человек с ружьем.

Время от времени, когда фигура слишком приближалась к городской черте, железные кентавры разом обгоняли ее, разворачивались и втроем заходили ей в лоб. Фигура останавливалась и потихоньку начинала отступать, забирая то в одну, то в другую сторону. Кентавры теснили ее — и наконец она сдавалась, вяло поворачивала и шла обратно, до другого конца пустыря, где ее снова принуждали отступить.

Когда на фигуре сходились лучи сразу шести фар, она теряла очертания, расплывалась, становясь почти такой же серой, как многократно вспаханный ногами и колесами снег. Но когда ее «держала» только одна машина, в фигуре легко можно было узнать охотника. Подсумки с запасными аккумуляторами на поясе, широкая портупея с наплечным фонарем, сейчас отчего-то погашенным, жестко торчащий вверх бронированный воротник, защищающий шею… Правда, у человека не было шапки, но это казалось сущим пустяком по сравнению с отсутствием главных инструментов охотника — собаки и пульсатора.