В ее душе зародился жгучий комок страха, который стал быстро разрастаться, пожирая все вокруг себя. Последним усилием воли она улыбнулась ему, сохраняя внешнее спокойствие:

— Это вас совершенно не касается, доктор Граска.

— Нет-нет, касается, мисс Фокс, — не без некоторого ехидства заметил он, переходя на официальный тон. — Мне известно, что сейчас вы преуспевающая модель и что вы известны исключительно под именем Идеи. Мой дорогой папочка находит вас необыкновенно привлекательной. Хочу еще раз напомнить, что я часто рассказывал ему про вас и часто изучал вас по вашим многочисленным фотографиям в журналах. Могу сказать откровенно — я знаю, что за ними скрывается. Вы приложили немало усилий, чтобы изменить свою внешность, и вам это отчасти удалось, должен признаться. Вам очень хотелось, чтобы к вам относились как к какому-то совершенно другому человеку, к женщине, которой в реальности просто не существует. Даже ваше новое имя — Иден — это так прелестно, в нем есть какое-то начало, какая-то изначальная невинность, изначальная чистота. Это как бы уже не вы, а кто-то другой, какой-то новый образ, нужный вам только для того, чтобы укрыться не только от любопытных глаз, но и от самой себя. Вы должны позволить мне… — Он резко оборвал себя на полуслове, как будто осознав, что все его слова не достигают того эффекта, на который он рассчитывал. А что это именно так, свидетельствовали ее неожиданно побледневшее лицо и плотно сжатые, побелевшие губы. Странно, но в ее глазах он увидел не страх, на что очень рассчитывал, а нечто другое — гнев, ярость. — Мне очень не хотелось бы расстраивать вас, — продолжат он сладковато-приторным голосом, — но с того момента, когда муж вашей сестры… Другими словами, со времени той жуткой душевной травмы в Париже прошло много времени. Очень много. Если бы только вы позволили мне помочь вам. А я действительно могу быть полезным для вас, так как являюсь специалистом в этой области, а самое главное — я ваш друг. К тому же я мужчина, который мог бы позаботиться о вас в трудную минуту, защитить вас да и просто понять, если хотите.

В этот момент ее неожиданно толкнул какой-то студент и рассеянно извинился.

— Вы старый человек, доктор Граска, — обдала она его ледяным, как морозный воздух на улице, голосом. — Вы мне не нравитесь и не нравились даже тогда, когда я была на старшем курсе и вынуждена была посещать ваши лекции и семинары. Что же касается обожаемого вами Фрейда, то, на мой взгляд, в его учении хватает дерьма, А еще я хочу сказать, что с вашей стороны было большим свинством напоминать мне о том, что до сих пор причиняет мне боль.

Он стоял неподвижно и глумливо ухмылялся, от чего у нее что-то заныло внутри.

— Я знаю, что это больно, моя дорогая девочка. Но иногда мы должны страдать от боли, чтобы излечиться от опасной болезни. Пойдем со мной, Линдсей! Прямо сейчас. Пойдем!

Он протянул ей руку, которая так и повисла в воздухе. Линдсей долго смотрела на его морщинистые пальцы, а потом подняла голову. Как ей хотелось в этот момент врезать ему промеж глаз, ударить кулаком в его мягкое брюхо, свалить его на пол одним сильным ударом! Он был стар и не смог бы оказать ей сопротивления. Нет, это не лучший выход из положения. Нельзя давать волю тому гнусному страху, который давно поселился в ее душе. Он не должен видеть, что она боится его. Надо выдержать паузу и достойно выйти из затруднительного положения.

— Если вы вплотную займетесь бихевиоризмом, то сможете стать известным ученым и вот тогда будете запугивать своих подопытных крыс. Всего доброго, сэр. — С этими словами она выскочила из здания библиотеки и бросилась вниз по ступенькам, мгновенно смешавшись с толпой студентов. Он еще два раза выкрикнул ее имя, а потом потерял ее из виду.

— Что случилось, Иден? Черт возьми, ты можешь объяснить мне, что стряслось? — Тэйлор схватил ее за руку и легонько встряхнул. — Я же вижу, что ты сегодня не в себе. Неужели ты не понимаешь, что я вижу тебя насквозь, чувствую даже самые незначительные перемены в твоем настроении? Выкладывай.

Он поймал ее примерно часа через два после неприятного разговора с доктором Граской. Всего два часа. Она еще не пришла в себя после случившегося и готова была забиться в дальний угол своей квартиры, чтобы хоть как-то избавиться от гнетущего страха. Правда, у нее было одно утешение — она все-таки не склонила головы, не поддалась на его уговоры, а стало быть, выдержала испытание. Это была ее очередная победа, но в душе все равно было мерзко и пусто. Меньше всего ей хотелось сейчас делиться своим горем с кем бы то ни было. Но он был здесь, рядом с ней, и требовал ответа.

— Нет, не качай головой, — продолжал напирать Тэйлор. — Я знаю тебя уже четыре дня, и этого времени мне вполне достаточно, чтобы разобраться в особенностях твоего характера. Идеи, я же прекрасно вижу, что у тебя были неприятности. — Он нахмурился, выжидательно посмотрел на нее, а потом вдруг резко изменил тон разговора. — Хочешь, я приготовлю тебе чашку крепкого чая?

— Да, это было бы неплохо.

Тэйлор пошел на кухню, поставил на плиту чайник и задумался. С ней действительно что-то случилось, но таким способом от нее ничего не добьешься. Одно он усвоил с полной ясностью — эта женщина реагирует только на доброту, на спокойное и добродушное отношение к себе. Ну что ж, это уже неплохо. Любые угрозы лишь отдаляют ее, загоняют еще дальше в угол отчаяния и безысходности. Даже повышать голос на нее нельзя, так как это лишает ее ощущения реальности.

— Какой чай заварить? Старый добрый «Липтон»?

— Да, сойдет.

— Лимон? Молоко?

— Лимон.

Только так можно добиться хоть какого-то успеха, подумалось ему. Одно-два слова с большими перерывами. Постепенно, медленно — спешка здесь совершенно неуместна. Что же все-таки случилось, черт возьми?

Заварив чай, Тэйлор поставил все необходимое на поднос и понес его в гостиную. Линдсей рассеянно следила за ним и не шелохнулась даже тогда, когда он попытался отодвинуть книги на кофейном столике и одна из них упала на пол. Тэйлор пододвинул к ней чашку и уселся напротив, не проронив ни слова.

Линдсей пригубила чай, поставила чашку на блюдце и растерянно посмотрела на него. Тэйлор по-прежнему молчал, решив не торопить события и не подталкивать ее к откровенности. Он вообще ничего не делал, предоставив ей полную свободу действий.

Она заметно оживилась, почувствовав, что теперь может поделиться с ним своими переживаниями.

— Сегодня я была в библиотеке Колумбийского университета и случайно наткнулась там на одного профессора, который читал нам лекции на последнем курсе. Он не нравился мне с самого начала, и я даже подумывала о том, чтобы бросить его курс, но мне нужно было окончить университет и получить степень бакалавра по психологии. Короче говоря, он нагнал меня и стал приставать, добиваясь от меня свидания или чего-то подобного. Я послала его ко всем чертям, а потом убежала от него.

— Почему?

— Что почему?

— Почему убежала? Ты же сама сказала, что послала его ко всем чертям. Разве этого недостаточно? Зачем нужно было убегать?