Андреа, поняв, что большего от артиллерии и не нужно, немедленно отдал команду к новому повороту, и вот уже «Диссект», как бойцовый пес, летел к месту боя. Абордажная команда, приготовив энтердеки, стояла на шкафуте. Когда фрегат приблизился к шхуне, стала ясна полная диспозиция. Сарацины к моменту первого залпа «Диссекта» уже высадились на борт английского корабля, и там сейчас шел ожесточенный, неравный бой. Однако сарацинские шебеки сейчас были разбросаны артиллерийским огнем и не могли обеспечить подкрепление пиратам, штурмовавшим шхуну.

Поэтому Андреа решил сначала высадить десант на шхуну, чтобы помочь героически обороняющимся англичанам. Эту команду он возглавил лично. Вторая команда, под руководством Рикардо, должна была высадиться на шебеку, которая, судя по богатому убранству, была адмиральской. Двойной десант удался очень легко. Заанкерив одновременно шебеку и шхуну, «Диссект» стал между ними. Абордажные трапы легли на борта, и два десанта ринулись каждый на свое судно. Задача у Топо была проще. Подавленные и деморализованные сарацины на адмиральской шебеке сопротивлялись вяло и быстро сдались. А вот на шхуне шел нешуточный бой. Десант ударил в тыл пиратам, увлеченным сабельной рубкой. Палуба была скользкой от крови, а сарацинам, зажатым с двух сторон, не оставалось ничего, как драться до последнего. Они понимали, что пощады им не будет, слишком уж большие потери понесла команда шхуны при абордаже.

Андреа сражался так, словно в него вселился бес. Казалось, его шпага летала, со свистом разрезая воздух и нанося удары. В сутолоке боя не было возможности демонстрировать высокое искусство фехтования. Схватка была жестокой, сарацины дрались подло, и для сражающихся главным было не пропустить удар со спины. Постепенно, вместе с тем, как ряды пиратов сокращались, бой рассеялся по всей палубе.

Капитан вступил в поединок с одним из самых искусных сарацинских пиратов. Андреа сам сделал этот выбор. Он видел, как бритоголовый пират, в ярких красных шароварах и голый по пояс, ловко уходил от клинков и поражал противников одного за другим точными ударами. Поэтому Андреа и взял его на себя, понимая, что из всей команды только он в силах помериться силами с этим басурманом. Пират, видя, что ему бросили вызов, ринулся на Андреа, но тот легко увернулся от выпада. Сарацина это взбесило, и он с ревом нанес рубящий удар сверху. Кривая сабля могла переломить шпагу пополам, но Андреа успел принять ее на клинок рядом с гардой.

Пират понял, что его соперник гораздо серьезней всех остальных, и, отскочив, стал в позицию напротив Андреа. Налившиеся кровью глаза сверлили противника, словно пытаясь убить его взглядом. Убедившись, что с наскоку ничего не выйдет, пират пошел по кругу, пытаясь зайти с фланга. Андреа двигался вместе с пиратом, чтобы оставаться все время напротив. В какой-то момент нервы у сарацина сдали. А может, уже кончалось действие гашиша, обязательного у них перед боем. Пират попытался в очередном выпаде достать Андреа. Юноша чуть качнулся в сторону, еле заметным движением отразил сабельный удар. И вдогонку пролетающему мимо сопернику послал короткий укол прямо в шейный позвонок под лысым черепом. Сарацин, не издав ни звука, упал ничком.

И тут Андреа понял, что все кончилось. Окружив место его схватки с пиратом, победители, а это была команда шхуны и «Диссекта», следили за последней стычкой. Удачный выпад Андреа был встречен криками восторга. Моряки шхуны обнимали спасителей, они и не надеялись на благополучный исход боя с превосходящим во много крат соперником.

— Разрешите представиться, я полковник Макгрей, Ричард Макгрей. — Вперед вышел невысокий плотный человек. В руке он сжимал окровавленную шпагу. — Я капитан «Просперити», от себя лично и от имени команды благодарю вас за наше спасение.

Полковник поклонился и пожал руку Андреа.

— Я капитан Королевского флота Андреа Амалфийский, капитан «Диссекта». Мы выполнили долг моряков Его Величества. Я рад, что мы успели вовремя.

Андреа, еще не отойдя от возбуждения, не заметил, что, когда он представился, по лицу Макгрея пробежала тень.

— Однако пока мы разговариваем, наши товарищи, наверное, еще ведут бой на адмиральской шебеке. — Андреа стремительно направился к борту.

В сотне футов от «Диссекта» на борту шебеки стоял Рикки, держась за ванты. Он был в прекрасном расположении духа и махал рукой Андреа, показывая, что все прекрасно.

— Извините, полковник, мне надо срочно организовать помощь раненым. Я думаю, сил вашего лекаря недостаточно. Разрешите мне переправить часть пострадавших на «Диссект»?

— Я не вижу ни одного аргумента за то, чтобы вы просили у меня какого-либо разрешения, — даже излишне вежливо ответил Макгрей. — Вы победитель. Но вы совершенно правы, надо помочь несчастным.

Силами моряков «Диссекта» и «Просперити» всех раненых из команды Андреа переправили на фрегат. Там на палубе Травалини уже разворачивал свои страшные инструменты.

— Песок на палубу, — закричал врач, видя, как нерешительно топчутся моряки вокруг операционной, — сейчас тут будет скользко, как на льду.

Травалини, потеряв связь с внешним миром, погрузился в свою страшную работу военного хирурга. Над палубой поднялся стон и вой раненых, которым вынимали пули, зашивали раны, ампутировали размозженные конечности. Травалини — с закатанными рукавами, в окровавленном фартуке — был богом. Ни секунды не задумываясь, он колдовал над пострадавшими. Но всему приходит конец, и вот последнего пациента с забинтованной головой унесли в трюм, где был организован лазарет.

Андреа, завороженно наблюдавший за действиями врача, сбросил оцепенение и подошел к операционному столу.

— Я думаю, вы сегодня главный герой на нашем корабле. Спасибо вам. — Капитан хотел пожать руку врачу, но тот отказался. Его руки были по локоть в крови. — Воды доктору, — приказал Андреа.

На его призыв, как ни странно, первым отреагировал Мокей. Из деревянного ведра, приготовленного на пушечной позиции, он вылил воду врачу на руки. Розовая струя потекла на палубу, усыпанную окровавленным песком.

— Доктор, хотите, я вас тоже вылечу? — внезапно спросил Мокей.

— Я не болен, — ответил Травалини, но по напряженному лицу было видно, что помощь ему как раз нужна.

— Да разве обязательно болеть, чтобы лечиться, — усмехнулся канонир. — Вот, примите для души.

Мокей отстегнул от пояса флягу, оглянулся и кивнул одному из своих пушкарей. Тот, понимая командира без слов, ринулся в трюм и буквально через секунду вернулся с кувшином. Мокей, сполоснув руку, извлек из кувшина неизменный огурец и только после этого протянул врачу фляжку.

— Вот, поверьте, в таком лечении я больший специалист, чем вы. А вам нужно беречь душу, уж больно работа у вас тяжелая.

Травалини, уже понимая, о каком лекарстве идет речь, сделал громадный глоток из фляжки и, немедленно выхватив из рук Мокея огурец, откусил половину.

— Ээээх! — только и произнес врач. С лица схлынула напряженная бледность. — Вот что я скажу тебе, Мокей, я с твоей помощью напишу трактат «О пользе тартарской водки в лечении душевных недугов». Мы станем знаменитыми.