В общем, все прошло прекрасно. Да вот только когда проходила мимо парковки, увидела подъезжающий автомобиль. Замерла на секунду, но затем ускорила шаг. Сначала решила, что просто неудачное совпадение – встреча с заказчиками сорвалась или что-то в этом духе. Но нет, дело было в другом: Александр Дмитриевич остановился на первом свободном месте и сразу вышел, направившись ко мне. То есть он приехал именно для этой встречи, никакой случайности. А потом припомнила встречу с Лёхой. С того балбеса станется тут же сообщить братишке о моем приходе.

Сердце сжалось от счастья, а вот мысли разлетелись в два направления: одна моя часть тонула в надежде на какое-нибудь окончание тоски последних дней, а другая сухо напоминала, что за три дня этот мужчина не нашел времени даже на звонок – то есть показал, что означает разрыв трудового договора для него самого. И теперь идет, прищуренного взгляда не отрывает. Я остановилась, сосредоточившись только на непонятном шуме в ушах.

– Привет, – он легко улыбался, остановившись в метре от меня.

– День добрый, – ответила я. – Лёша зря сообщил вам.

– Лёша? Нет. Мне сообщила Вероника – у нее было четкое распоряжение сразу же сигналить, как только ты появишься.

Я решила, что лучше выглядеть язвительной, чем раздавленной:

– Зачем, интересно? Так сильно соскучились?

– Соскучился. И не делай вид, что ты удивлена. Раньше ты смеялась над тем, что я и вечера без тебя протянуть не могу.

Я развела руками:

– О, а ведь и правда! А тут целых три дня прошло. Как продержались?

Он улыбнулся едва заметно шире:

– Злишься, что я столько ждал?

– Не злюсь. Принимаю как факт.

– Я ждал, когда ты успокоишься. И решил, что сюда ты явишься, когда уже сможешь адекватно реагировать. Я был прав?

Я раздраженно хмыкнула:

– Разве я производила впечатление неадекватной?

На мой вопрос он прямо не ответил:

– Сначала я решил, что ты врешь. Потом подумал, что тебе все равно. А потом понял, что это как раз от переизбытка эмоций – ты решила не проявлять никаких, если не смогла выбрать доминирующую. Потому да, адекватной беседы три дня назад у нас бы не вышло.

– Не думали психологом подрабатывать?

– Думал. Но времени на это не хватит.

Мы отвлеклись от главной темы, потому я вернула:

– И что теперь?

– Поедем ко мне или к тебе. И поговорим.

Я подумала пару секунд, отвела взгляд, но потом сказала решительно:

– Нет, не хочу. Не в том смысле, что я чего-то боюсь или избегаю, просто я уже пережила эти три дня. Мне достаточно.

– Хорошо, – он вскинул руки, словно сдавался. – Как знаешь.

Не представляю, откуда во мне взялись внутренние силы, но я ощутила такую волну раздражения, что покачнулась. Вот и о чем он вообще собирался беседовать, если ему с такой очевидностью пофигу? А, ну да, бедняга же целых три дня без секса. Какая разница, что я там чувствую, если ему важнее сейчас просто оказаться где-нибудь, где есть удобные поверхности? Немыслимой силой воли я заставила себя растянуть губы в улыбке, развернуться на каблуках и сделать несколько шагов.

Но остановилась снова, услышав:

– Нет, Карина, я не передумал на счет брака. По-прежнему считаю, что официальное закрепление способно испортить любые настоящие чувства. Но совместный быт – не факт. Именно потому я и предлагал тебе уже несколько раз жить вместе.

Какое-то странное объяснение – как будто я о чем-то подобном сейчас спрашивала. Сделала еще один шаг вперед.

– Ты будешь жить со мной, Карина? Или вначале я обязан пройти все процедуры, типа свиданий с букетами и прочей ереси, на которую мужчины идут ради секса? Поверь диванному психологу: вся привычная тебе романтика крайне редко имеет отношение к настоящим чувствам. Чувства появляются и осознаются, когда уже нет нужды из кожи вон лезть, чтобы забраться даме под юбку. И уж точно не определяются ванильными комплиментами или стоимостью букетов.

Уж не знаю почему, но я невольно улыбнулась. Честно говоря, я с ним была во многом согласна. В какой момент можно говорить о том, что страсть или влюбленность стали любовью? Уж точно не во время брачных игр, часто просто демонстративных. Когда этап завоевания уже позади, когда двое наконец-то видят друг друга без фантиков, перестают играть роли и показывают свое истинное лицо. Хотя в наших с ним отношениях никогда притворства и не было. А теперь Александр Дмитриевич отчаянно не хочет меня отпускать, но притом он не может гарантировать, что все не развалится к чертям собачьим через недельку-другую. А кто вообще это может гарантировать? Когда одни клянутся в вечной любви и обещают воздушные замки – это ведь тоже ни о чем не говорит! Тогда почему женщинам так нравится слышать эти клятвы?

Но сейчас я окончательно успокоилась и улыбнулась уже искренне:

– Я поняла вас. Я вам нравлюсь так отчаянно, что вас самого этого немного пугает. Но природа манипулятора не позволяет запросто в этом признаться.

– Хочешь, чтобы признался? – он склонил голову набок и лукаво прищурился.

– Не сейчас, – остановила я. – Дайте мне несколько дней. Уж я-то точно понимаю, что такие решения чреваты последствиями. То, что вы называете интересным экспериментом, на самом деле может отразиться на всей жизни. Я прошу немного времени без давления.

В ответ он только кивнул. И не предложил подвезти до дома – значит, правильно меня понял.

Я пошла дальше, минуя ряды блестящих автомобилей и мечтая поскорее свернуть из поля его зрения. Мне не нравилась возникшая эйфория, затмевающая мысли непонятной радостью. Потому и нужно подумать спокойно, холодным рассудком. Ведь мы просто спали вместе, у нас ничего серьезного не было! Да, я неплохо изучила его характер, а он прекрасно разбирается в моем. Этого не мало, но недостаточно. А может, он прав? Может, нам и следует уже окончательно сблизиться, чтобы выяснить все остальное? Как еще мы проверим, сможем ли мы быть вместе, если вместе быть не попробуем? Кажется, я все сделала правильно. И даже эта пауза – тоже правильная.

Однако меня остановил истеричный крик. Я резко развернулась и заметила Лёху, который уже подбежал к брату, вопя и размахивая руками. Выглядел он ужасно – бледный, взъерошенный. Я побежала обратно, чтобы выяснить причины.

– Миша ногу сломал! Только что позвонил! Сейчас в травмпункте.

Я охнула:

– Что случилось? Серьезно пострадал?

– Да не-ет! – Лёха начал принимать свой обычный вид расслабленного раздолбая. – Подозревают перелом лодыжки, но снимки еще не сделали. Начальничек! – он заломил руки в мольбе перед братом. – Отпусти до конца дня, прояви сострадание.

Александр Дмитриевич махнул рукой: