Белую дверцу уже нельзя было открыть снаружи. Только сокол знал, как важен этот перстень, но продолжал летать, теряя капли крови из ран. Обессиленный, он вернулся в комнату и плюхнулся на пол. Ре вытянул лапы и выронил кусочек руны, который сразу же подобрала Эулалия Страбикасиос.

— Но это же… фрагмент таинственной руны. Это обломок пятнадцатой белой руны! — содрогнулась она.

Крикен вырвала заветный камень и жадно осмотрела.

Сокол дрожал от озноба и корчился в судорогах. Его сердце билось медленно. Ре умирал.

Гулкий удар пробил восемь раз.

Солнце осветило чистое небо Долины мыслей. Трескучий мороз сковал Кривозеро и канал Аркса, покрыв их толстым слоем льда. И все же это дивное утро не предвещало ничего хорошего.

Мадам Крикен с соколом в руках бросилась из мрачной комнаты, оставленной недавно Ятто фон Цантаром. Все последовали за ней.

— Куда ты? Ведь я могу позаботиться о Ре. — Доктору Бендатову хотелось помочь Марго.

— Я к Джено, — на бегу бросила француженка, ступая на маленький разводной мостик.

— Он с Аноки и Суоми в потайной комнате. Они еще не знают, что произошло. — Доротея, чье лицо было скрыто прекрасными белокурыми волосами, едва держалась на ногах. — У меня разбито сердце. Я хочу умереть вместе с Рене.

Эулалия и Дафна поддерживали Доротею и тщетно пытались утешить ее.

Крикен быстро сбежала по лестнице. Добравшись до второго этажа, она внезапно обернулась и крикнула:

— Не входите в мегасофию без меня. Я приду, как только смогу. Вам следует немедленно отправиться к антеям, пока они не проснулись.

Набир Камбиль ухмыльнулся:

— Не больно-то обрадуются Агата, Боб и Ламбер, узнав, что теперь ты суммус. Жестоким будет для них пробуждение.

— Именно поэтому надо быть начеку. Они, несомненно, вступят в контакт с псиофами, друзьями Габора, — добавил Стае.

Старая француженка хотела пуститься в дальнейшие объяснения, но нужно было спешить спасать сокола. Нащупав в кармане кусок руны, она громко сказала, обращаясь к Доротее:

— Без паники! Рене жив. Верь мне!

Эулалия содрогнулась. Ее посетило одно из видений: Рене летит, затем его изображение сменилось соколом. Крепко сжав Доротею, она произнесла:

— Крикен, наш суммус сапиенс, права. Мы должны надеяться.

Псиофа посмотрела на Эулалию и ушла в свои мысли, но тут ее отвлек лай маленького Оскара. Взяв щенка на руки, она с нежностью погладила его.

Меж тем мадам Крикен добралась до статуи с красной вазой. Войдя в уффиосерво, она увидела трех распластавшихся на полу антеев. Они так и заснули после долгой дискуссии об оскурабах и фабере. Джено и Аноки рассказали обо всем Суоми, а потом, обессиленные, погрузились в мир снов. Они не слышали ни погрома, ни крика восставших.

— Джено! — Голос мадам Крикен прозвучал так воинственно, что все трое внезапно пробудились.

Юному Астору Венти не терпелось рассказать ей о том, как они спасли Суоми, но тут она положила на пол Ре.

— Что с ним? — обеспокоились антей.

— Я вам потом объясню. А сейчас, Джено, Руа требуется твоя кровь. Совсем немного. Ты уже делал это однажды, помнишь? Когда мы были в деревне сиу во время твоего первого интерканто. — Мадам Крикен была ужасно взволнованна.

— Он умирает, — сказала Суоми. — Я чувствую, как из него уходят силы.

— Да, Суоми, это так. Пережив ужас, ты не потеряла остроты восприятия. Ты ведь тоже понимаешь, что спасти Ре — значит сохранить жизнь Рене? — очень серьезно спросила мадам.

— Моего брата? — Джено уже ничего не понимал.

Без всяких объяснений мадам Крикен открыла ящик номер пятьдесят восемь, отыскала в нем маленький ножичек с зеленой мраморной ручкой и протянула его Джено:

— Ну же! Достаточно крохотной ранки.

— Но это же безумие! — в недоумении воскликнул Красный Волк.

— Молчать! — прервала его мадам Крикен. — Теперь я суммус сапиенс, и мне решать…

— Что? — хором спросили антей. Эта новость потрясла их.

— Когда Ятто бежал в секретные комнаты Аркса, между нами и его сторонниками завязалась война, — сказала Марго и поведала антеям о событиях, которые перевернули Аркс. — Многие псиофы заперлись в мегасофии. Но об этом поговорим позже.

Джено, Аноки и Суоми разинули рты.

— Невероятно! Сбывается все, что говорил оскураб, — воспрянул Джено.

— Довольно слов! У нас мало времени. Давай же, Джено, или я сама сделаю это! — торопила мальчика мадам.

Джено вдруг явственно припомнил, как сокол неоднократно намекал ему на то, что своей кровью он спасет его и Рене. Эта мысль, такая неожиданная, была как озарение. Джено, не колеблясь, взял ножик и кончиком лезвия сделал надрез на коже возле большого пальца левой руки. Кровь капельками сбежала по руке.

Аноки хранил молчание, а Суоми от испуга крикнула, хотя ничего и не видела. Мадам Крикен взяла Джено за руку и поднесла ее к Ре. Красная струйка потекла на шею и истерзанные лапы бедной птицы.

Как только их кровь смешалась, сокол вздрогнул и открыл клюв. Из клюва появилась желтая светящаяся нить от золотой туники.

Тело Ре стало раздуваться, словно воздушный шар, — казалось, оно вот-вот лопнет. Лапы у птицы быстро вытянулись, а когти срослись и приобрели форму чудовищной стопы. Крылья удлинялись, вызывая странный хруст костей.

Красный Волк опустился на колени и шепотом стал читать молитву сиу. Суоми не терпелось узнать, что же происходит, но Джено и мадам Крикен хранили молчание, остолбенев и не веря своим глазам.

То, что происходило, было из области магии. Редчайшим и необычайным явлением.

Астор Венти отступил на несколько шагов и повернулся к мадам Крикен, чтобы спросить:

— Со… сокол… это… — но от волнения так и не закончил фразу.

— Да, ты правильно подумал. И все это заслуга сангвис фратернум — братской крови! В ней заключена любовь к жизни.

Эти слова, произнесенные мадам Крикен, привели антеев в замешательство, они все еще не осознавали, что стали свидетелями уникального события.

Своим внешним видом сокол теперь все меньше походил на птицу. Его тело со светящимися перьями и длинным мягким клювом продолжало деформироваться. Лишь глаза янтарного цвета по-прежнему оставались большими и необычными. А зрачки то расширялись, то сужались, быстро и ритмично.

Ни стона, ни крика.

Птица превращалась в человека. В мальчика. В красивого белокурого мальчика по имени Рене Астор Венти.

Джено почувствовал, что ноги у него подкашиваются. Он весь дрожал.