Ох, меня понесло. Едва не брякнул лишку. А так эффект удался – Лукино больше не лыбится, да и Сальдоре что-то затих.

– Вот оно как мыслит молодежь России, – задумчиво брякает сатанист.

Надеюсь, я ему не дал подсказку, как нагнуть раком всю империю. А то нехорошо получится.

– Браво! – хлопает в ладони София, благодушно улыбаясь мне. – Истинно русский дух и бесподобный патриотизм.

– Да уж, и честности вагон, – бурчит Кали, но итальянцы на нее не смотрят. Похоже, они решили, что Оля не из нашего круга.

– Мы откланиваемся, блистательная София, – целует ей ручку старший макаронник. – Уж простите.

– Сегодня ваш порох быстро иссяк, маркиз.

– Да уж так, perdonete[1].

Мы остаемся втроем, и я тут же отхожу от стервы к Кали:

– Прости!

– Не хочу тебя видеть, – отворачивается. – Вообще пойду домой.

И не идет никуда, топчется на месте. Хватаю девушку за руку, резко разворачиваю к себе.

– Твой я спутник, твой! И на вечер, и на всю жизнь – на эту и все другие.

– А тогда чего…

– Да, тупая тема, извини. Просто итальяшки мне важны.

– Вот иди к ним со своей…

– Важны как цели, которым нужно задать трепку! Все сложно, потом объясню. Но я не мог тратить время. Нужно было их услышать, понять, как думают эти долбанутые фанатики.

Она замирает, мнется, вроде и извинить готова, но у Кали тот еще строптивый характер – шило толще. Нужна встряска, и я тяну ее на балкон.

– Давай на свежий воздух.

Прижав ее к балюстраде, тихонько глажу по спине.

– Красиво смотритесь, – обжигает перепонки колкий голос Софии.

– Мы закончили на сегодня, – даже не оборачиваюсь.

– Но мне нужно рассказать тебе завлекательную историю. Возможно, вам обоим. Твоей спутнице будет интересно.

– Обойдемся…

– Пусть расскажет, – отстраняется от моей руки Кали, с недоверием глядя мне в глаза. – Пусть.

Перешагнув через порожек, София двигается дальше по сияющему мрамору балкона.

– Совсем недавно в совсем недалекой галактике жил-да-был великий герой. Звали его в честь грозового божества… Перуном. – Выпучиваю глаза – охренеть, как много она высосала из моей головы. – Всю свою жизнь Перун сражался с ордами монстров. Всю свою сознательную жизнь он оберегал крупицы вымирающего человечества. Всю свою жизнь он убивал исчадия адского огня.

Как золотой коршун, шурша юбками, София наматывает круги вокруг нас с Кали. Будто ждет момента, чтобы накинуться.

– На счету героя Перуна к концу его жизни были бессметные полчища тварей, триста Высших демонов, шесть Генералов, один Владыка выводка… – София медленно смыкает ресницы и приоткрывает вновь. – И ни одной женщины.

Морщусь, делаю пару вдохов поглубже. Эта стерва знает обо мне всё! Видит как облупленного!

– О ком она говорит? – крутит головой Кали.

Обо мне.

– Ни о ком, – вырывается из моего рта.

– О самом потрясающем человеке конечно же, – София смотрит на меня с выражением «и что ты в ней нашел?» – Посвятив себя войне, Перун пренебрег своим счастьем, – София вздыхает. – Обрек себя на одиночество до самой смерти в жерле вулкана. Не грустно ли?

– Я не понимаю… – вздыхает Кали. – Это какие-то дворянские игры?

Это моя жизнь.

– Именно они – игры, – с трудом выдыхаю.

Чувствую, как острые когти вспарывают мою грудь. Да, больно. Но я ни о чем не сожалею. Я спас сотни тысяч, нет, миллионы людей. Они уж точно не были все одинокими.

– Но это не конец истории, – София встает прямо напротив меня. – После кончины герой переродился в новом мире, где нет повсеместной смерти и ужаса. Здесь прекрасное солнце, прекрасные города, прекрасные женщины, – легкая улыбка трогает коралловые губы. – И что же делает герой? Он снова ищет врагов человечества, – княжна закатывает глаза: мол, ох, уж эти герои, нет, чтоб для себя пожить. – Но история одиночества уже не повторится по нескольким причинам. И знаешь, какая главная, милая? – обращается она к Кали.

– Да договаривайте уже, – рычит ничего не понимающая Оля.

– Всему свое время. Сначала перейдем ко вторичным, – коварный огонек загорается в глазах Софии. – Артем, ты ведь впервые на таком мероприятии? У тебя в этом месяце много что впервые. Например, первое занятие любовью с женщиной.

Кали оборачивается ко мне. И молча ждет ответа. А стерва София тем временем отходит к перилам, будто бы полюбоваться луной.

Вздыхаю.

– Мы не будем сейчас об этом говорить.

– Не будем, – кивает Кали. – Ты только скажешь, еще встречаешься с ней или нет.

– Сначала провожу тебя домой.

– Ты ее бросил?

Вдох-выдох.

– Кали…

– Оля я! – отталкивает она меня и бросается прочь с балкона.

Что за детский сад, черт.

Прыжок. Настигаю девушку в мгновение ока, перегораживаю ей путь.

– Прекрати концерт.

Она пытается обойти меня. Хватаю за плечи – встряхиваю.

– Этим вечером ты со мной, и я не отпущу тебя одну.

– Отпусти, – рвется Кали с подозрительно блестящими глазами.

Просто сгребаю ее в охапку и держу, терпя удары. Чувствую, как под пальцами твердеет спина девушки – прямо бетонная стена. Доспех врубила. Все равно не отпускаю. Сила Шарика уж сдюжит с Воином.

Некоторое время Кали трепыхается, как воробушек в силках.

– Черт! – сдается она, наконец, и утыкается лицом мне в плечо. – Бесишь! Мерзавец!

– Истеричка, – вдыхаю ее запах.

– Изменщик, – мычит она мне в смокинг.

Какое-то время мы стоим молча, но меня ждет одна змеюка, которая, прижавшись спиной к перилам, недовольно сверкает золотыми монетами вместо глаз. Что, обломилась, солнышко?

– Иди к столам, – разжимаю руки. – Я скоро. И не вздумай сбежать – догоню, сдеру платье и отшлепаю.

– Извращенец, – напоследок хмыкает Кали, бросив недовольный взгляд на сестру Белоснежки. Уверен, моя спутница не сбежит. Усмирить ее та еще проблема, но мы это только что прошли.

– Зараза, – вздыхает София.

– Согласен, – киваю. – Ты – та еще зараза.

Подхожу к ней и чуточку сжимаю плечо княжны. Она ойкает.

– Я еще не дрался с Рыкарями. Не хочешь тоже стать моей первой женщиной?

София отшатывается.