Я прекрасно понимал его сомнения – моя скромная серая одежка никак не гармонировала с чудесным изумрудом, поблескивающим на моем пальце. Чтобы его успокоить, я, слегка улыбнувшись, поинтересовался:

– А что, молодой человек, в этом заведении принимают к расчету камни?…

Прилизанный молодчик метнул на мой перстень алчный взгляд и, учтиво склонившись, доверительно пробормотал:

– Я приглашу хозяина, такие вопросы решает он… – И, четко развернувшись, он бросился в сторону кухни.

Как только он стукнул пальцем в раздаточное окно, оттуда высунулась толстощекая женская физиономия, и официант что-то коротко ей сказал. Женщина скрылась и через минуту на ее месте образовалась не менее толстощекая мужская рожа, украшенная маленькими острыми глазками, толстым, картошкой, носом и густыми черными усами, скрывавшими верхнюю губу.

Официант горячо зашептал что-то этой роже в густую черную шевелюру, в то ее место, где, по законам морфологии человека, должно было располагаться ухо. При этом он глазами, бровями, носом показывал на меня. Хозяин бросил в мою сторону только один взгляд, а затем скрылся внутри кухни, чтобы немедленно появиться из-за ее двери. Уже не слушая подскочившего к нему официанта, он раскачивающейся походкой направился к моему столику.

Приблизившись, хозяин заведения внимательно меня оглядел, а затем вполне учтиво поинтересовался:

– Я могу быть полезным господину?…

– Можешь… – согласно кивнул я и указал ему на стоящий рядом со столом стул.

Хозяин повернулся к маячившему позади него официанту и коротко бросил:

– Графин вина и два стакана… – При этом он так шевельнул бровями, что я понял – вино будет хорошее.

После этого хозяин неторопливо уселся напротив и выжидающе посмотрел на меня.

– Я, мой дорогой, должен немедленно отправиться в довольно далекое путешествие. Для этого мне необходима хорошая, выносливая и полностью снаряженная лошадь. К несчастью, денег у меня нет, но я могу предложить вот это… – И я выложил на стол перед хозяином коробочку с довольно крупным, ограненным клиньями рубином.

Тот ловко прихватил камень толстыми пальцами с обкусанными ногтями и, достав из нагрудного карманчика рабочей куртки сильную лупу, внимательно его рассмотрел. Затем спрятал лупу, аккуратно положил камень обратно в коробку и поскреб свою толстую, выбритую до синевы щеку.

– Господин не рассердится, если я скажу?

Я кивком подтвердил, что не рассержусь.

– Такой камень не может иметь простой человек… Если я возьму его у господина, мне надо будет иметь доказательства законности его приобретения… Многоликий строг к… к незаконным сделкам…

– Короче, ты опасаешься, что камень ворованный? – прямо спросил я.

– Я не хотел бы обидеть господина, но я тебя не знаю, поэтому мне нужно поручительство…

Такого оборота я, признаться, не ожидал.

– Хм, если бы у меня было время, я представил бы тебе поручительство Многоликого, но если бы у меня было время, я бы к тебе и не обратился… – начал размышлять я, задумчиво постукивая пальцами по столу.

– Господин знаком с Многоликим?… – перебил меня трактирщик.

– И с Многоликим, и с принцем, – улыбнулся я. Принц, правда, должен был здорово вырасти с того времени, как мы с ним последний раз виделись…

И тут на благодушной физиономии трактирщика отразилась такая буря чувств, что я испугался за его душевное здоровье. Он вскочил со стула и наклонился ко мне в полупоклоне.

– А знал ли господин двух гномов? – Голос толстяка стал странно тревожным, и я вдруг испугался, что сейчас услышу о своих друзьях дурные вести.

– Да, знал… Их звали Опин и Зопин и они носили желтый и синий колпачки…

– Как же я тебя, господин, сразу не признал! – завопил трактирщик. – Это же ты с гномами принца из подвалов Храма вытащил?! Я тогда еще парнишкой был, но прекрасно помню, как вы с принцем и маленьким колдуном на драконе улетали!…

Увидев, с каким энтузиазмом толстяк предается воспоминаниям, я несколько успокоился. Были бы у него дурные вести, он бы их выложил в первую очередь. А трактирщик все никак не мог успокоиться.

– У нас тогда все стекла, которые на площадь смотрели, полопались, после этого папаша мой и название изменил…

– Да, я прекрасно помню прежнее название… – оборвал наконец я его разговор. Он замолк, словно с разгону врезался в стену, видимо, ему очень не хотелось, чтобы я припомнил название трактира времен Храма.

С секунду он молчал, открыв рот, но, так и не сумев до конца остановить свое словоизвержение, выдохнул:

– А вам памятник поставили!…

– Вот как?!

Признаться, я был просто изумлен! Это ж надо – при жизни памятника удостоиться! Прям дважды Герой Советского Союза, хорошо еще, поставили его не на родине, а то, глядишь, на старости лет стал бы ходить к нему пол-литра на двоих распивать!

А трактирщик, даже не заметив моего изумления, принялся подробно объяснять:

– Да, в центральном сквере, на главной аллее стоит. К нему каждый день цветы приносят!… Очень красивый памятник, и похож… – Тут он радостно улыбнулся и уточнил: – А камень для постамента как раз твои друзья-гномы доставили…

Тут я вспомнил о цели своего прихода и вернулся к нерешенному вопросу:

– Так как же с моим делом…

– Да какое там дело?… – изумился трактирщик. – Давай свой камень… Сейчас тебе подадут обед и, пока ты поешь, я все устрою… – Тут он слегка замялся: – Я бы и камень брать не стал, но у меня сейчас с деньгами туго, лошадь я не подниму…

– И не надо ничего поднимать, – успокоил я его улыбкой, – это меня не разорит, а кроме того, я надеюсь, что после покупки лошади у меня останутся кое-какие деньги…

Трактирщик тут же забрал футляр с камнем и немедленно двинулся в сторону своей кухни, бросив на ходу:

– Все будет сделано!…

Через несколько минут на мой стол поставили такой обед, которого вполне хватило бы Зопину даже в самые его голодные дни.

Я принялся за еду, поглядывая на дверь, за которой скрылся трактирщик, и прикидывая, намного ли задержит меня визит к моему памятнику.

Обед был прекрасный, вино было чудесное, настроение у меня соответствовало и тому, и другому, поэтому когда в дверях показалась толстощекая физиономия хозяина трактира, я встретил его как старого друга. Он быстро подошел к моему столу и протянул мне два кожаных кошелька, в которых позвякивали монеты.

– Лошадь, полностью готовая к дороге, ждет во дворе, надеюсь, ты будешь доволен… – Толстяк так торопился, что даже слегка запыхался.

– Ты вычел стоимость обеда? – поинтересовался я у трактирщика, но тот энергично замахал руками.

– Даже и не говори!… Я счастлив накормить такого знаменитого чародея. Да если люди узнают, кто у меня сегодня обедал, здесь яблоку негде будет упасть!