— На боли в животе и скопление газов. Пейшенс сказала, что кашляет сильнее, чем обычно. Добавила, что не спала всю ночь. Она попросила меня пригласить доктора Баумана. Жена хотела, чтобы он приехал немедленно, поскольку у нее не было сил отправиться к нему на прием.

— И мелись ли какие-нибудь иные симптомы?

— Она сказала, что у нее болит голова и что она ощущает жар.

— Итак, симптомы сводились к следующему: боль в животе, газы, кашель, головная боль и жар.

— Вообще-то у нее всегда было много жалоб, но эти были главными.

— Бедная женщина, — вставил Тони. — Вам, наверное, было очень тяжело.

— Я делал все, что мог, — сухо ответил Джордан.

— Итак, вы вызвали доктора, и доктор явился.

— Да, он приехал.

— И что произошло потом?

— Доктор Бауман ее осмотрел и порекомендовал принимать лекарство, которое прописал ей раньше для улучшения работы пищеварительной системы. Кроме того, он посоветовал ей почаще вставать с постели и бросить курить. Еще доктор Бауман сказал, что она, как ему кажется, встревожена больше, чем обычно, и предложил для пробы принять на ночь небольшую дозу антидепрессанта.

— Удовлетворилась ли Пейшенс этими рекомендациями?

— Нет, она хотела антибиотики, но доктор Бауман ей отказал. Сказал, что Пейшенс в них не нуждается.

— Последовала ли она рекомендациям доктора?

— Я не знаю, какое лекарство она пила, но с постели она поднялась. Мне показалось, что ей стало значительно лучше. Затем, где-то около пяти часов вечера, Пейшенс сказала, что снова отправляется в постель.

— Она в этот момент на что-нибудь жаловалась?

— Нет. Я хочу сказать, что небольшие жалобы были у нее постоянно. Именно поэтому она и легла в постель.

— Что произошло потом?

— Около семи вечера она неожиданно позвала меня к себе и попросила снова вызвать доктора, поскольку чувствовала себя ужасно.

— У нее были те же жалобы, что и утром?

— Абсолютно другие.

— Какие именно?

— Боль в груди, начавшаяся примерно за час до того, как она меня позвала.

— Что еще?

— Она жаловалась на сильную слабость и сказала, что у нее была небольшая рвота. Пейшенс с трудом могла сидеть, а ее тело, как она сказала, онемело и словно плавало в воздухе. Пейшенс жаловалась и на затрудненное дыхание. Одним словом, она была очень плоха.

— Судя по вашим словам, положение было действительно серьезным. Вы, вероятно, сильно испугались?

— Да, я был очень расстроен и встревожен.

— Итак, — Тони выдержал театральную паузу, — вы позвонили доктору. Что же вы ему сказали?

— Я сказал ему, что Пейшенс очень плохо себя чувствует и что ее надо отправить в больницу.

— И как отреагировал доктор Браун на ваши слова о том, что ее следует немедленно госпитализировать?

— Он хотел, чтобы я описал ему симптомы.

— Вы это сделали? Вы рассказали ему именно то, что мы от вас услышали сегодня?

— Почти слово в слово.

— И как отреагировал на ваши слова доктор Бауман? Он сказал, чтобы вы немедленно вызвали «скорую» и что он встретит вас в больнице?

— Нет. Он продолжал задавать мне вопросы, и я был вынужден возвратиться к Пейшенс, чтобы спросить у нее.

— Давайте повторим, чтобы я мог все до конца понять. Итак, вы сказали, что ваша супруга находится в ужасном состоянии, а он отправил вас к ней, чтобы выяснить подробности. Вы это хотите нам сказать?

— Да. Именно это.

— Вы говорили, что, по вашему мнению, ее немедленно следует отправить в больницу?

— Да, говорил. Я был в ужасе.

— Так и должно было быть, поскольку ваша жена умирала у вас на глазах.

— Протестую, — заявил Рэндольф. — Утверждение сугубо спорное, предположительное и призванное воздействовать на чувства.

— Протест удовлетворен, — сказал судья Дейвидсон и, обращаясь к присяжным, добавил: — Вы должны игнорировать последнее заявление мистера Фазано, и при рассмотрении данного дела оно не должно играть какой-либо роли. — Затем, переключив внимание на Тони, он произнес: — Должен предупредить вас, советник, что впредь я не потерплю заявлений, подобных этому.

— Прошу суд меня извинить, — сказал Тони, — мои чувства взяли верх над рассудком. Этого больше не случится.

Алексис склонилась к Джеку и прошептала:

— Тони Фазано внушает мне ужас. Скользкий тип, и точно знает, что делает.

Джек согласно кивнул. Процесс чем-то напоминал ему уличную драку без правил.

Тони вернулся к столу истца, чтобы выпить воды. Джек заметил, как он, воспользовавшись тем, что судья не мог этого видеть, подмигнул своей помощнице Рени Рельф.

Вернувшись к трибуне, Тони возобновил допрос:

— Во время вашего разговора с доктором Брауном, когда Пейшенс пребывала в столь тяжком состоянии, употреблял ли доктор Бауман словосочетание «инфаркт миокарда» или «сердечный приступ»?

— Да, употреблял.

— Доктор сказал, что у нее инфаркт?

— Да, он сказал, что так думает.

Джек заметил, как Крэг что-то прошептал на ухо Рэндольфу, а тот в ответ кивнул.

— Скажите, когда доктор Бауман прибыл в ваш дом, он держался не так, как во время разговора по телефону?

— Протестую, — заявил Рэндольф. — Наводящий вопрос.

— Протест принимается, — сказал судья.

— Мистер Стэнхоуп, расскажите нам, что произошло после того, как доктор Бауман прибыл в ваш дом вечером восьмого сентября прошлого года.

— Вид Пейшенс поверг его в шок, и он сказал, чтобы я немедленно вызывал «скорую помощь».

— Произошло ли резкое изменение в состоянии Пейшенс за время между телефонным разговором и прибытием доктора Баумана?

— Нет, не произошло.

— Не произносил ли доктор Бауман в этот момент слова, которые вы сочли неприемлемыми?

— Да, произносил. Он обвинил меня в том, что я плохо обрисовал ему состояние Пейшенс.

— Это вас удивило?

— Естественно, это меня удивило. Я сказал ему по телефону, что ей плохо и что, по моему мнению, ее надо сразу отправить в больницу.

— Благодарю вас, мистер Стэнхоуп. У меня остался лишь один вопрос: вы помните, как был одет доктор Бауман, когда приехал в ваш дом?

— Протестую! — сказал Рэндольф. — Несущественно.

Судья Дейвидсон повертел в руках карандаш и, строго глядя на Тони, спросил:

— Имеет ли это отношение к делу, советник?