– Что, по-прежнему считаешь, мы не вправе их осуждать?

Медея обреченно кивнула, предчувствуя, какую бурю возмущения вызовет у нетерпимого к отклонениям от общепринятой нормы двадцать первого века банкира.

– Наверное… нам надо достать местную одежду! – на бегу проговорила она.

– Ты со своими очками все равно в глаза бросаешься, надо бы нам лучше еды какой-нибудь раздобыть. А то у меня в животе тоже скоро восстание Спартака начнется.

– Здесь должны быть таверны, – сообщила Медея. – Мы могли там перекусить, если бы только у нас были местные монеты.

– С местными монетами у нас туго, – Иван Васильевич хмуро оглядел одетых в длинные тоги римских граждан. Некоторые из них показывали на пришельцев пальцами и смеялись.

– Не хотите же вы?… – Медея поймала взгляд Митрохина и ужаснулась.

– Именно, – ответил он и сплюнул в пыль. – А что прикажешь делать, когда у нас ни копейки, а жрать охота?

– Может быть, мы сможем найти другой способ заработать денег и купить себе платье.

– Какой именно? – Митрохин смерил колдунью презрительным взглядом. – Будешь фокусы показывать?

– Почему бы и нет, это лучше, чем грабеж.

– Некоторых не грех и пограбить, – Иван Васильевич нахмурился, вглядываясь с ненавистью в толстого, напомаженного гражданина, облаченного в светлую тогу и сандалии с изящной тонкой шнуровкой – этот заливался громче других, да еще тыкал в них толстым, как сарделька, пальцем. – Ну и мерза-а-авец! – протянул Митрохин, сжимая кулаки. – Сейчас я его потрясу на предмет пары римских рублей!

– Пойдемте, – Медея ухватила Ивана Васильевича под руку и потащила прочь, стремясь как можно скорее увести подальше от веселого толстяка. Митрохин нехотя подчинился.

– У меня маковой росинки во рту не было почти сутки, а он ржет, – ворчал он, перемежая свою речь грязными ругательствами, – вот ить извращенец проклятый. Учить таких надо! Нет, ну какая наглость!

Они дошли до площади, окруженной колоннами, подпирающими пустоту.

– Гляди-ка, совсем как у нас в России. Только построили зданьице, а крышу уже скоммуниздили, – заметил Митрохин. – Времена меняются, а нравы те же… Хе-хе.

– Это амфитеатр, – уточнила Медея. – Крыша здесь не предусмотрена.

– Ух ты, любопытно, – Ивана Васильевича заинтересовали вовсе не историко-архитектурные познания колдуньи, а разворачивающееся на площади действо.

Там под тонкую, изысканную музыку флейт ватага мужиков устроила форменное побоище. Иван Васильевич заметил, что на кулаках у бойцов свинцовые накладки. Челюсти соперникам мужики крушили с диким хрустом. Звуки яростной схватки вкраплялись в музыку и делали мелодию зловещей.

Вокруг стояло множество зрителей. Все подбадривали бойцов одобрительными криками, свистели и улюлюкали.

– А вот это настоящий театр, – сообщила Медея.

– Театр? – удивился Митрохин. – Да это же форменное безобразие.

– Другие пьесы пользуются гораздо меньшим успехом, – заметила Медея. – Римскую публику интеллектуальной не назовешь. Каждому времени свои вкусы.

Один из бойцов получил мощный удар по голове и отлетел, рухнув под ноги Митрохину. Тот хотел ему помочь, но Медея остановила его окриком:

– Нет, не делайте этого, зрители нам этого не простят!

Иван Васильевич огляделся кругом и заметил, что театральная публика и впрямь поглядывает на них с подозрением…

– Вот черт! – выдохнула Медея. – Быстро они нас нашли…

– Что?.. – начал Митрохин и увидел: два балансировщика с противоположной стороны импровизированной арены проталкиваются к ним. На парнях были все те же джинсовые куртки, что и на московских агентах, действовали они слаженно и уверенно.

Медея попятилась.

– Куда? – схватил ее за локоть Митрохин. – Давай вперед! Вызовем недовольство публики и всеобщую свалку! Всегда мечтал замутить что-нибудь эдакое, да все повода не было!

– Вы что?! – отшатнулась от него колдунья. – Я туда не пойду. Меня же затопчут.

– Не затопчут, вперед давай, курица, – Митрохин подхватил выпавший из руки бойца свинцовый кастет и ринулся во всеобщую свалку.

– Сами вы курица… – пискнула Медея, ее слабенький голосок утонул в диких криках.

Публика вопила и стенала, как хор безумцев.

Рядом раздавались хлесткие звуки ударов, вопли и хрип. Чья-то оскаленная морда вынырнула перед Митрохиным. «Ы-ы-ы-ы-ы-ы!» Из перекошенного рта летели брызги слюны. Не потратив и секунды на раздумья, Иван Васильевич двинул гаду в сопатку. Тот, взбрыкнув, повалился в толпу. Митрохин обернулся. Смертельно перепуганная Медея маячила позади.

– Не отставай, не отставай!

Не успел он это проорать, как увидел балансировщиков. Здоровяки бежали к месту побоища, не иначе как собирались извлечь их из общей сутолоки и вернуть в Надмирье. Тот, что бежал впереди, смотрел прямо на Митрохина.

– Не выйдет! – буркнул банкир и сцепился со здоровенным, как слон, бойцом. Тот почему-то выбрал его своей целью и попытался ударить в челюсть. Иван Васильевич отпрыгнул, и кулак со свистом рассек воздух перед его лицом. Он выбросил вперед левую ногу и угодил бойцу в пах. Тот крякнул и, наливаясь краской, сполз вниз. Митрохин перепрыгнул через скорченное тело и побежал дальше.

– Извините, – Медея наступила поверженному воину на живот, так что тот выгнулся и зашипел змеей, и, не останавливаясь, последовала за Иваном Васильевичем. – Это какой-то кошмар! Просто ужас!

– Могла бы не извиняться, – выдавил Митрохин, он хрипел, как кабан, по лбу катились капли, рубашка вся взмокла от пота, давно уже ему не приходилось подвергать свой организм таким тяжелым нагрузкам. Из всех спортивных развлечений на протяжении вот уже многих лет он предпочитал литрбол. – Вон они! Вон они! – закричал Митрохин, увлекая Медею за собой.

Девушка завертела головой, стараясь понять, куда показывает Митрохин, и почти тотчас увидела, как прыгает и летит балансировщик, тянется к нему растопыренными пальцами. Медея рванула прочь с такой скоростью, что опередила Митрохина. Тот уже вполне освоился на арене и раздавал свинчаткой звонкие удары направо и налево, получая от этого действа истинное удовольствие. Хрясь, шлеп, бамс! В глазах Ивана Васильевича зажегся небывалый доселе огонек. Медея оглянулась и с ужасом заключила, что ее спутник почти свихнулся на почве массовой драки. Между тем первый из балансировщиков почти настиг Митрохина. Еще один шаг, и он его схватит… Тяжелый кулак одного из бойцов влетел силату в висок и сшиб его с ног. Здоровяк издал изумленный вскрик и скрылся за фигурами дерущихся. Воины принялись пинать его ногами – им не понравилась странная одежда и габариты нового бойца – таких лучше сразу вывести из строя. Не теряя времени даром, Медея схватила Ивана Васильевича за руку, занесенную для нового удара.