– Потому что я тебе не верю. Наши чувства взаимны, не так ли?

– Боже!.. Ты до сих пор думаешь, что я предатель? Миди… В своей жизни я встречала много тупых людей, но ты просто их королева! Дезмонд Уайдлер убил мою подругу! Ты же это знаешь. Неужели ты думаешь, что я вступлю в сговор с этим подонком?!

Я посмотрела на небо, сделала глубокий вдох, внутри меня гнев бурлил, как лава проснувшегося вулкана.

– Миди, когда я ложусь спать, я спрашиваю себя: зачем мне просыпаться на следующий день? какой смысл? Я потеряла всех, кого любила. Но потом я закрываю глаза и вижу его лицо. Жестокое, уродливое. И я понимаю, что смысл все-таки есть. Пока жив этот человек, буду жить и я. Я должна сделать все возможное, чтобы отомстить ему за смерть Ребекки. Только месть теперь держит меня на этом свете.

– Какая трогательная речь! Я бы расплакалась, но не буду. Мы обе знаем правду, Глория. Возможно, это было видение, галлюцинация, может, мне в самом деле показалось, что я видела тебя с людьми из «Лассы». Ладно, забыли об этом. Но ты крепко связана с музыкантами. И этот факт неопровержим. Я не понимаю, как Лестер, зная обо всем, может держать тебя с нами.

– Миди, мать твою, о чем ты? Какая связь существует между мной, музыкантами и «Лассой»? Ты нюхнула, что ли, по пути сюда?

– Вы убили людей Дезмонда, он гонялся за вами по всей Америке, а, когда нашел, ограничился только одним человеком, остальных оставил в живых, сдал копам. Почему?

– Он сказал, что тюрьма страшнее смерти.

– Это, разумеется, так, но ведь причина не в этом.

– А в чем тогда?!

– Бог мой!..Ты действительно ничего не знаешь? Тогда мне жаль тебя.

– Миди, прошу тебя.

– Если бы Дезмонд застрелил Алекса и его людей, то члены «Лассы» отвернулись бы от него.

– Я ничего не понимаю, какое дело «Лассе» до обычных музыкантов?

– Ты слепа, как новорожденный щенок, Глория. Ничего ты не знаешь о своих музыкантах. Уайдлер недолго правит «Лассой». До него на его месте был Вайред Мид. Отец Алекса.

– Глория! Глория, помоги мне!

Я проснулась, услышав ее голос. Толстые стены приглушали его. Я покинула постель, вышла из комнаты. Было настолько темно, что заболели глаза. Вытянув руки вперед, вслепую делала шаги, старалась прислушиваться к малейшему шороху. Меня трясло от холода. Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Я резко обернулась и увидела перед собой Дрим.

– Скорее, осталось мало времени, – сказала она.

Мне хотелось кричать от ужаса, охватившего меня, но не получилось издать ни звука. Я отошла назад, уперлась в перила, медленно присела на пол, схватившись за железные прутья.

– Ей нужна твоя помощь.

– Я уже ничем не смогу ей помочь, – прошептала я.

– Нет! Не трогайте меня, прошу вас!

Ее голос стал отчетливее. Он доносился из безграничной тьмы. Затем послышался крик. Кошмарный крик. Ей было больно, там творилось что-то страшное. Я поднялась, Дрим пошла вперед, я – за ней. Скрипнула дверь, мы оказались в какой-то комнате. В ней было светло, благодаря луне, что заглядывала в окно. Я увидела силуэт мужчины. Невысокого, полного. Вмиг его узнала.

– Я долго ждал тебя, моя Мечта.

Алистер подошел ко мне, его толстые мохнатые пальцы стали поглаживать мою руку.

– Поцелуй меня, и я верну ее тебе.

Он стал тянуть меня к себе, я отвернулась, зажмурилась, пот выступил на моем лбу.

– Всего один поцелуй.

Алистер схватил меня за затылок. Его язык протиснулся в щель меж моих зажатых губ, облизал мои стиснутые зубы, а губы его страстно обсасывали мои. Я оттолкнула его от себя, и он тут же исчез. В комнате была еще одна дверь, я почувствовала, что мне нужно ее открыть. Сделала шаг вперед, мои ноги оказались в холодной луже. Я пригляделась. Это кровь. Весь путь до двери был залит кровью. Я осторожно шла вперед, подавляя приступы рвоты, наконец добралась до двери, решительно открыла ее. Пол, потолок, стены: все было в крови. Капли падали с потолка и впитывались в мою макушку, стены блестели в лунном свете. В самом центре комнаты лежала большая коробка. Я подошла к ней, открыла трясущейся рукой. Этой же рукой закрыла себе рот, потому что теперь крик уже нельзя было сдержать. Внутри была Беккс. Расчлененная. Куски ее тела тесно прижимались друг к другу, внутренности выглядывали из полостей, голова ее лежала на возвышении, глаза были открыты – чистые, красивые.

Я кричала во всю глотку. Меня кто-то держал за запястья, а я продолжала кричать, боясь открыть глаза. Потом меня ударили по щеке, я распахнула веки. Я лежала на полу в спортзале, как обычно. Около меня сидел Сайорс, обеспокоенно глядел на меня, а я – на него.

* * *

Мы оказались на кухне. Сайорс налил мне и себе виски. Я сделала глоток, за ним еще один. Горечь помогла немного отойти от жуткого сна. Сайорс протянул мне свой блокнот, при помощи которого он общался. «Мне тоже часто снятся кошмары», – написал он.

– Я даже не знаю, что хуже, – день или ночь. Днем происходят ужасы, и ночь полна кошмаров.

Сайорс был отличным другом. Он молчал. Думаю, Сайорс и до лишения языка был не особо разговорчивым. Мне всегда нравилась его отстраненность. Он был сам по себе, уделял максимум своего времени только Миди. Сайорс знал свою значимость, понимал, как дорожит им Лестер. Сайорс – это тихий ручеек, в котором много подводных камней. Думаю, он был головоломкой для всех.

Мы долго сидели в тишине. Перелили виски из бутылки в свои желудки. Меня неожиданно побеспокоило одно приятное воспоминание, как мы гуляли со Стивом, Джеем и Беккс и вдруг наткнулись на паренька с гитарой, которому равнодушная толпа не кидала мелочь. Ребята решили ему помочь, Джей взял гитару, а Стив стал петь.

В этот миг у меня родилась идея.

– Сайорс, ты можешь кое-что для меня сделать?

Три часа ночи. Тихий шум машинки для татуировок. Чернила глубоко проникали в слои моей кожи. Это было безумием. Но в ту ночь очень хотелось безумия. Я терпеливо ждала, пока Сайорс закончит свою работу. Ему жутко хотелось спать, но он не останавливался. Спустя несколько минут машинка заглохла. Я посмотрела на свою левую руку. Чуть ниже локтевого сгиба, поперек руки теперь красовалась небольшая татуировка.

Это слова, произнесенные его голосом. Это часть его, и теперь она навсегда со мной.

See you soon.

* * *

На один вечер клуб «Стальные буйволы» принадлежал непосредственно самим «Буйволам» и «Абиссали». Бораско отмечал сорок пятый день рождения, поэтому мы все были приглашены на это мероприятие.

– И как его зовут? – спросил Бораско.

– Элиот Крэбтри, – ответил Лестер.

– Это кто такой?