А я думала, Пасик уехал с матушкой. Черт, я тоже назвала ее матушкой. Это, кажется, заразно.

Чистый, яркий луч солнца пробежал между пальцами управляющего, коснулся ее пальцев. Она вздрогнула.

— А знаете что? — Управляющий улыбнулся. — Если вы соблаговолите составить мне компанию… мне надо вниз, в деревню. Вы, наверное, видели, когда проезжали.

Горстка огоньков в отрогах гор…

— Знаете, как это бывает, — он уже поднимался с плетеного кресла, — проезжаешь, видишь чью-то жизнь. И на миг как бы… проживаешь ее… она кажется прекрасной. Лучше, чем твоя собственная. Но на самом деле это просто жизнь. Такая же. Со своими бедами. Разочарованиями. Утратами. Тоской. Иногда полезно узнать ее поближе, чтобы в этом убедиться.

Интересно, откуда он так хорошо знает русский? Наверное, сын каких-нибудь эмигрантов. Так теперь и не говорят совсем.

— Они поставляют нам продукты… эти вот сливки, — он кивнул, указывая подбородком на стоящий на столе крохотный кувшинчик с трогательными незабудками на боку, — сыр, колбасы. Мне как раз нужно заказать новую партию.

Он наклонился к ней, от него шел сухой жар, она словно сидела рядом с горящим костром.

— Мы поедем в коляске, по лесной дороге. Там, в лесу, свет совсем другой… зеленый. Как на дне моря. Мне иногда жалко, что я ни с кем не могу разделить эту красоту. Красота существует, если ты можешь показать ее кому-то, иначе зачем она нужна? Кстати, как вам вчерашнее зрелище?

— Вы сказали, это специально для меня, — буркнула она.

— Я пошутил. — Он опять улыбнулся. Еще бы, с такими зубами! — Но я хотел, чтобы вы на это посмотрели. Очень.

— Это северное сияние, — сказала она мрачно, — я видела фотки. В Интернете. Но оно бывает только на севере, нет? Да и то зимой.

— Вы все-таки невнимательно читали проспекты. — Он по-прежнему улыбался. — Это одна из наших достопримечательностей. Наша фишка, можно сказать. Уникальное явление. Представьте себе ночной лов — теплое море, фонарь, опущенный в воду, вокруг него роятся рыбы… Как бабочки, что летят на свет. Хрустальное пятно там, внизу, в зеленоватой толще воды… Когда вынимают сети, кажется, в них живое серебро. Капли падают в воду — словно жидкий свет в море света. А дальше — до горизонта — лунная дорожка, мрак, и над всем этим — цветные сполохи, изумрудный, алый… ну, вы видели. Наши гости просто в восторге.

— Слишком красиво, чтобы быть правдой.

— Ага. Вас не проведешь. Это искусственное северное сияние. Мы заказываем его в Китае. По сходной цене. Сейчас все все заказывают в Китае. — Он пожал плечами. — Так поедете? А то знаете, как бывает, иногда откажешься только из неловкости, чтобы никого не утруждать, а потом ругаешь себя… за упущенные возможности. День обещает быть прекрасным. Не сидеть же вам здесь, в отеле — пока все развлекаются.

И правда, какого черта? Наверняка она кажется ему неуклюжей уродиной, ну так что с того? Это же просто поездка. Ничего больше. Тем более она никогда, ни разу в жизни никуда не ходила с парнем. Да еще с таким красивым… Она вернется и расскажет все Алевтинке. Правда, Алевтинка наверняка не поверит. Решит, что она все выдумала, чтобы набить себе цену.

— Поеду. — Она кивнула, скорее самой себе. — А… как вас зовут? Мистер? Сэр?

— Винченцо, — сказал он. — Так меня зовут. Южное имя, южная кровь. — И вдруг стал очень серьезен. — Я бы на вашем месте был осторожней. Люди с таким именем коварны, они носят под плащом кинжал… и бьют врага в спину. И еще им нельзя доверить девичью честь.

Она отодвинула от себя чашку так решительно, что кофе выплеснулся на белоснежную крахмальную салфетку.

— Поехали. И нечего надо мной смеяться. Правда.

— И в мыслях не было, — серьезно сказал он.

— Понравилось? — Винченцо встряхнул вожжи, гладкая гнедая лошадь пошла чуть быстрее, но все так же бесшумно — лесная дорога была как ковром устлана отпавшими сосновыми иголками. Пятнистый свет плясал на лошадином крупе.

— Они как будто рады были мне, — сказала она удивленно.

— Конечно, рады. В деревне довольно однообразная жизнь. Каждый новый человек здесь событие. Ну и потом, они зависят от гостиницы. Вино, молоко, мясо… все, что мы у них закупаем для наших гостей. Вот и стараются угодить. Цинично звучит. Но это так и есть.

В кустах у дороги возились пестрые птицы; когда они расправляли крылья, казалось, с места на место перелетают синие вспышки света.

— Вам ведь понравилось вино? То, которое вы пробовали в трактире? Они поставляют его нам. Бочками.

— Да, — кивнула она неуверенно, — наверное.

От вина слегка шумело в голове. Наверное, хорошее. Хорошее вино вроде бы и должно чуть припахивать гнилью.

— Мы не экспортируем вино, но медали на международных выставках все-таки получаем.

— В городе все по-другому. — Она вздохнула. — Тут все ведут себя так, словно впереди много времени. Полно времени. И никуда не надо спешить. Просто жить, и радоваться, и любить друг друга. Мне бы хотелось…

Винченцо пожал плечами:

— Остаться там, да? Я часто это слышу. От гостей. Не обольщайтесь. Я ведь для того и повез вас. Чтобы вы избавились от чувства потери. От чувства, что настоящая жизнь проходит где-то рядом, пока вы живете не своей, не той, что вам предназначена. Поддельной.

— Откуда вы знаете? — прошептала она.

— Я хороший психолог. Иначе бы не работал здесь. Я понимаю своих клиентов. У вас-то еще простой случай, можно сказать — классический. Пасторальная жизнь? Ну да. Косьба летом, в сентябре сбор винограда. В конце октября режут свиней. Знаете, как режут свиней? Уверяю вас, это… неприятное зрелище. Тягостное. Свиньи очень умны, знаете? Привязываются к своим хозяевам, как собаки, буквально. Поэтому им у нас никогда… никогда не дают имена. Чтобы все время помнить — это просто ходячие фабрики мяса, понимаете?

— Я не думала, что вы… думала, вам положено… говорить хорошее…

— Дуреха, — сказал он ласково, — нам положено, чтобы люди уезжали от нас счастливыми. По крайней мере, не такими несчастными, какими приезжают сюда. Думаете, чтобы сделать человека счастливым, надо его развлекать, пока у него дым из ушей не пойдет? Человек будет развлекаться как нанятый и все время думать — что не так? Почему он не чувствует себя счастливым? Ведь вроде все как надо. Он ведь развлекается. Он же так старается. Он столько денег на это потратил. На свое развлечение. Знаете, сколько самоубийств приходится на праздники? По всему миру. Потому что люди ждут, что наконец-то они смогут доставить себе радость. А радости нет, сколько ни ходи в гости, ни смотри на фейерверки, ни надевай горные лыжи, ни… Счастье тут, — он прижал смуглую сильную руку к груди; на тонком белом полотне рубашки она была, точно темная птица, — мы помогаем вырастить его. Вот наша задача. Чтобы вы вернулись счастливыми. И дальше жили счастливо. Ну, по мере наших скромных сил, конечно.