Но Джордан ему не поверила.

– Что там в записке?

– Я не помню точно…

– Говори, – настаивала она.

– Джордан, это всего лишь тактика запугивания.

– Я хочу знать, что в этой записке. Говори, Ноа.

– Ну… – нехотя выдавил он, – там было всего два слова: «Мы наблюдаем».

Джордан не находила себе места от тревоги за родных. В голове настойчиво билась одна мысль: отец и мать мирно спали, когда убийца шарил по дому. И, что всего ужаснее, несмотря на присутствие двух профессиональных телохранителей, неизвестный преспокойно пробрался в дом.

Держа ее в объятиях, Ноа терпеливо выслушивал, как она озвучивает три возможных сценария: что могло случиться, чего не случилось и что еще может случиться в будущем. Он Уже слышал все это от Ника, впавшего в безумную ярость, когда стало известно о записке.

– Ты и о Лорен знал, верно? – не унималась Джордан. Ноа замешкался с ответом, и она мигом насторожилась: – Значит, знал?

– Ой! Перестань меня щипать! И, да, знал. Что из этого?

– А почему не сказал мне?

Он схватил ее за руку, прежде чем она успела еще раз его ущипнуть.

– Ник не велел.

– Сейчас догадаюсь. Не хотел, чтобы я волновалась.

– Совершенно верно.

Джордан отдернула руку, отодвинулась и села.

– Мой отец и Лорен… какие еще секреты у тебя в запасе?

– Насколько я знаю, никаких. И ты ничем не поможешь, особенно если будешь так расстраиваться.

Его спокойствие раздражало.

– Ну, я уже расстроилась, так что особого значения это не имеет.

– Не злись на брата. Ник пытался тебя защитить.

– Не оправдывай его!

– Ник всего лишь посчитал, что у тебя и без того полно забот. Он намеревался рассказать тебе все, когда вернешься в Бостон. И с Лорен ничего не случится.

– Уже случилось, раз она в больнице.

– Но доктора не допустят, чтобы с ней что-то случилось.

Джордан покачала головой:

– Будь ты моим братом и утаи я от тебя правду, что бы ты почувствовал?

Ноа искоса взглянул на нее.

– Солнышко, будь я твоим братом, у нас возникли бы куда более серьезные проблемы, – заверил он и для пущей ясности сунул руку ей под футболку и потянул за пояс шортов.

– Ладно, пример неудачный, – вздохнула она, собирая бумаги. – Просто ненавижу тайны.

– Неужели? По-моему, ты сама прекрасно умеешь хранить секреты, – рассерженно выпалил он.

Удивленная столь внезапной переменой настроения, она спросила:

– И что это означает? Какие секреты я храню?

– Не хочешь рассказать о том маленьком шраме на твоей левой груди?

Вряд ли стоит делать вид, будто она не понимает, о чем речь. Зная Ноа, можно с уверенностью предположить, что он стащит с нее футболку и покажет, где именно находится шрам.

– А что насчет шрама?

– Я уже слышал о твоей операции.

– Это… было давно, – пробормотала она, гадая, как выбраться из угла, в который сама себя загнала. – Ничего особенного.

– Ну так вот, разве не ты нашла опухоль в груди, и…

– Всего лишь крохотный узелок.

Проигнорировав ее замечание, Ноа продолжал:

– И разве не ты легла в больницу и сделала операцию, ничего не сказав родным?

Джордан прерывисто вздохнула.

– Да… но это вовсе не операция… всего лишь анализ… биопсия…

– Не важно. Ты не хотела никого волновать, верно? А если бы что-то пошло не так? Если бы анализ показал, что тебе нужна серьезная операция?

– Кейт отвезла меня в больницу и при необходимости всех обзвонила бы.

– И ты считаешь, что права?

– Нет, – признала Джордан, – не права. Но я была напугана. И мне казалось, что, рассказав обо всем, я только накликала бы несчастье.

Как ни странно, он понял и сочувственно сжал ее руку.

– Вот что я скажу: если ты когда-нибудь проделаешь такую штуку и со мной, горько за это поплатишься!

При одной мысли о том, что она способна утаить от него нечто серьезное, он на стенку лез!

– Больше никаких тайн, – пообещала она.

– Чертовски верное решение. Она попыталась встать.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Хотела почитать, но сейчас не в настроении думать о старых распрях.

Ноа потянул ее обратно.

– Почитай мне. Что-нибудь об очередной схватке, – попросил он. – Это поможет успокоиться.

– Только мужчины считают, что повествование о кровавой битве способно кого-то успокоить, – проворчала Джордан, но все же подвинулась ближе, облокотилась на грудь Ноа и уронила на его колени стопку бумаг.

– Далеко продвинулась? – спросил он, заглядывая ей через плечо.

– Сама не знаю. Я наугад вытаскиваю то один, то другой документ, относящиеся к разным векам. Вернусь домой и заставлю себя прочитать все.

– Что значит «заставишь»? Если считаешь, что в них встречаются неточности…

– Хорошо-хорошо, хочу все прочитать. А потом проведу собственное расследование. Нужно докопаться до истины. И я уверена, что в каждой истории есть нити правды. Свидетельства по большей части передавались от отца к сыну. Возьми всю стопку и выбирай сам.

Он стал перелистывать страницы.

– Погоди! – вдруг сказала Джордан. – Я только что увидела… – Она вытащила страницу и протянула Ноа. – Смотри! Вот, на полях! Профессор снова написал эту дату: 1284. Я и раньше видела ее еще на двух страницах, и тоже на полях. А это что? Корона? Замок? Возможно, именно в 1284-м началась вражда между двумя кланами. Как по-твоему?!

– Может быть, – задумчиво протянул он. – И цифры выглядят так, словно он обводил их ручкой снова и снова, чтобы не забыть.

– О нет, ему было совсем ни к чему снова писать дату. Если то, что он говорил о своей памяти, правда, ему не было нужды что-то записывать. Думаю, он в рассеянности нацарапал цифры на бумаге, когда о чем-то задумался.

– Погоди. Что он говорил насчет памяти?

– Хвастался, – вздохнула она. – Уверял, что у него необыкновенная память. Что он никогда не забывает лицо или имя, независимо от того, сколько прошло времени. Он записал эти сказания в надежде, что их прочитают другие, но сам запомнил каждую мелочь. Утверждал, что он читает запоем. Выискивал в Интернете те газеты, которых не мог достать.