– Извини, виноват! – не отрицал оплошности Дарк, осторожно ощупывая пальцами новое увечье; незначительное, но ноющее и уже начавшее опухать. – Только давай все реверансы на потом оставим! Не время сейчас в благодарностях рассыпаться! Лучше расскажи, что с тобой сталось. Как сумел улизнуть от погони да как барахлишком разжился? – спросил Аламез, слегка кивнув от ушиба вновь закружившейся головой в сторону арсенала бесценных трофеев. – Поди, не без боя достались…

– Как я улизнул да как потом морды ворогам бил, то неважно, – немного засмущался Грабл, которого, несомненно, обрадовало, что он сможет хоть и кратко, хоть в скупой паре слов, но все же поведать о своих подвигах. – Куда полезней, что я услышал, пока сам спасался да о твоей холеной шкуре заботился!

– Вот и расскажи все по порядку, – попросил Дарк, неудачно попытавшийся подняться хотя бы на колени. Голова моррона закружилась сильнее, а пострадавшие члены были еще слабы, чтобы поднять и удержать вес мускулистого тела. – А я отдышусь пока, перед тем как на сосну полезем.

– А мне-то чо карабкаться?! Чо я там не видывал-то?! Да к тому ж это ты ж «верхозад»! – возмутился Грабл, явно не бывший сторонником физических нагрузок после сытной трапезы.

– Может, верхолаз? Тот, кто по деревьям высоким да зданиям разным ловко лазает, – решил поправить товарища Аламез, но ошибся сам, о чем тут же с прискорбием и узнал.

– Не-а, именно «верхозад»! – ехидно заулыбался Зингер, тряся при этом бородой и остальной растительностью на сильно обросшей голове. – Так тя наемнички прозвали, посколь, пока ты по деревцам шустро карабкался да с ветки на ветку прыгал, они, акромя зада твого, ничегось и не видывали. Даж если апосля тя где и встретят, то в рожу нипочем не узнают, а вот по седалищу – запросто! Так что ты поберегись прилюдно портки спущать, а то на старых знакомцев напорешься, припомнят те, как с верхушки сосновой им на рожи мочился да плювал…

– Я не мочился! – уточнил Аламез, смутившись и одновременно сожалея, что не додумался оросить врагов.

– А я вот иное слыхивал, – еще пуще прежнего заулыбался Грабл, в тот миг решивший обязательно рассказать всем своим знакомым морронам о «лесном подвиге» легендарного Аламеза. – Но хватит о пустом! Дай же начну вещать по делу!

– Валяй! – махнул рукой Дарк, по выражению лица товарища сообразивший, что тот не собирается держать язык за зубами, и боявшийся даже представить, какими вымыслами обрастет эта история, когда ее услышат в Легионе.

Почва для шуточек была благодатной. Охочие до сплетен языки украсят ее множеством красочных подробностей, относящихся как к вопросам личной гигиены, так и к тому, чем дозволено орошать головы врагов благородным защитникам человечества, а от использования каких субстанций естественного происхождения стоит воздержаться по морально-этическим соображениям, то есть чтобы не позорить высокое звание легионера.

– Вот ногами шустрить ты, дружище, умеешь, этого не отнять! – с нотками зависти и в то же время укора в голосе начал повествование о своих подвигах Грабл. – Когда к лесу рванул, пятки аж засверкали. Куда моим ножкам тя догнать было! Да и замешкал я чуток, а наемнички уж тут как тут… Пришлось, как сперва хотел, в воду сигать да вплавь спасаться. Уж чо-чо, а с водицей я на «ты»! Быстро от берега отплыл да в клубах тумана, что еще не рассеялся, скрылся. Стрелять в меня, конечно, стреляли, да только все без толку… Куда им попасть в такого пловца, как я!

Зингер лгал без зазрения совести. Он имел возможность скрыть постыдную правду, куда ему угодила стрела, и не постеснялся ею воспользоваться, ведь в противном случае ему бы пришлось воздержаться от россказней о похождениях Аламеза. Что проку для него от насмешливого прозвища товарища «верхозад», когда к его собственной персоне легко могло приклеиться множество обидных сравнений и имен, начиная от еще хоть как-то терпимых «подранок» иль «меченый» и заканчивая унизительно-возмутительными «стрелозад», «задоёж» иль «поплавок с опереньем»?

– Давай без бахвальства, – попросил Аламез, чувствуя, что соклановец привирает, но, конечно же, не догадываясь, в чем именно.

– Вот только плыть мне было некуда, – развел руками Зингер, тайком радуясь, как дитя, что слушатель не догадался о его маленьком, невинном обмане. – Путь мой к Кенерварду лежит, и другой дороги нет! Пока Фламмера из темницы не вызволю, в Герканию не вернусь!

– И от пафоса воздержись, а то тошно становится, – сделал замечание Дарк, не любивший тех, кто сотрясает воздух громкими словесами да заверениями, и сам старавшийся по мере сил воздержаться от подобных проявлений глупости.

– Коль тошно, так в себе не держи, цаца! – недовольно пробурчал Грабл. – Не стесняйся, ороси полянку! Я ужо пузо набил, аппетиту не испортишь! – Рассказчик захотел еще что-то добавить, скорее всего, выругаться, но передумал. – Вот и подумалось мне, куда я, дурень, от корабля-то уплываю? Ведь пока прихвостни вампирские за тобой гоняются, сами уязвимы! Зачем мне на дороге лесной в засаду садиться да невесть кого поджидать, часы бесценные теряя, когда вон оно все: и бронька, и одежонка, и оружие в беспечности на палубе прохлаждается да по леску разгуливает, пни-гнилухи сапожищами оббивая. Нет, один супротив двух отрядов я переть не собирался! – Зингер с силой ударил кулаком в могучую грудь, что являлось неким подобием клятвы. – Ну, а на одиночек, вдали от места поисков, почему бы не напасть? Сам бы ты в точности так же действовать стал… В том уверен! Вот и я к суденышку поплыл, посколь там народец самый беспечный собрался… даж винцом, лопушки заморские, баловались. Как к кораблю ихнему приблизился, так под воду и ушел и дыхание сдерживал, пока ладони борта не коснулись. Там на палубу взобрался да ручищами голыми погромищу учинил… По-тихому, благо, что многие наемники на берег сошли, а сторожить посудинку человечков пять-шесть лишь осталось, да и то свезло мне, вместе они не держались. Шмотками кой-какими разжился, разговорчики кой-какие послушал, некие из них для пользы дельца нашего весьма сгодятся, а как расправу над сторожами непутевыми учинил, так и тя выручать отправился. Правда, не думал, что ты увальнем таким окажешься. Полагал, по наивности своей, что от погони уйти сможешь.

– То позже обсудим! – сдвинув брови, произнес Дарк, которому не нравилось, когда его отчитывали, да еще и унижали полной снисхождения ухмылкой.

– Позже так позже, – пожал плечами Грабл, радуясь, что задел товарища за живое и к тому же изрядно болевшее. Нет ничего слаще, чем сковырнуть болячку ближнего. – По лесу вольготно шел, все вражьи рожи за тобой гонялись. А когда одиночек заплутавших встречал, тогда и барахлишком разживался. Разный люд там бродил, но в основном северяне. Парочку вампирюг «поприветствовал», но это еще до того было, как тя шеварийские кровососы били…

– Меня не били! – стиснув зубы и загнав злость в дальний угол сознания, процедил Дарк.

– Ну да, не били, а добивали! – уточнил Грабл, на этот раз ничуть не соврав и не приукрасив. – Распинаться не буду, скажу лишь, что не дал я тя туда же отправить, куда в этом годе ужо дружок мой, Фанорий, направился… в небытие то бишь! Перебил я вояк клыкастых, тряпкой ногу твою, как мог, обмотал, за что, кстати, до сих пор «спасибки» не сказано, на горб тя взвалил, досюда и нес. А более… более ничегось не случилось. – Грабл широко развел руками, давая тем самым слушателю понять, что рассказ окончен. – Ну не утруждать же твой слух байкой, как я на охоту ходил! Да и сам уж, поди, смекнул, откуда куропатка да кролик взялись. Не сами же в руки ко мне прискакали…