– Вчера, вчера вечером…

– Что вы болтаете?

Маша уже не стеснялась – она подскочила к девушке, схватила ее лицо обеими ладонями, притянула к свету. Она была гораздо выше, и девушка смотрела на нее снизу вверх – умоляюще, растерянно, совершенно покорно. И эта покорность испугала Машу даже больше того, что она увидела.

– Вы мне что-нибудь объясните? – прошептала девушка, не сводя с нее глаз.

Маша не ответила. Она продолжала изучать это лицо. Избитое, да! Припухшее – да! Но не это изменяло его. Это лицо было другое! Глаза голубовато-серые, но это не те глаза! Рот небольшой, пухлый, но это не тот рот! Но тот же цвет волос, и та же прическа, и тот же овал лица!

– Зачем вы меня так держите? – Девушка даже не пыталась освободиться, она стояла, вытянувшись в струнку, и вся дрожала. Маша отняла руки от ее лица, но взгляда не отрывала. Наконец она несколько раз сморгнула, словно пытаясь избавиться от оптического обмана, и выдавила:

– А вы кто такая?

– Я «кто»?! – воскликнула девушка. – Это вы – кто такая?!

– Вы что, живете здесь? – продолжала Маша, не обращая внимание на заданный вопрос.

– Конечно.

– Это что, ваша квартира?

– Если мой муж умер и квартира была его, то теперь она, наверное, моя, – растерянно отвечала девушка.

– А Игорь был ваш муж?

– Слушайте, что за глупые вопросы?!

Девушка рассердилась, и на миг Маша даже вздрогнула и подумала, не ошиблась ли? Но тень, набежавшая на лицо девушки, быстро исчезла, и оно стало прежним – знакомым и незнакомым одновременно. В ушах у нее блестели бриллиантовые сережки.

– Конечно, он был мой муж, – уже не так сердито, скорее, озадаченно ответила девушка. Нерешительно почесала кончик носа и продолжала с некоторым вызовом: – Меня зовут Анжелика, по мужу я Прохорова, его-то фамилию вы знаете или нет? А девичья моя фамилия Стасюк. Этого вы, наверное, не знаете. Мне двадцать пять лет, образование среднее, профессии никакой не имею, люблю блек-джек. И я не сумасшедшая, ни капельки, уверяю вас.

– А я и не говорю, что вы сумасшедшая. – Маша не сводила с нее глаз и все больше убеждалась в том, что не ошиблась – это была другая девушка. Она даже казалась моложе, чем та, наверное, из-за другого макияжа, а может, из-за выражения глаз. У той глаза были настороженные, но при этом спокойные. Странное выражение, внушающее тревогу. Так смотрят, когда хотят ударить и ждут удобного момента. Эта девушка смотрела по-другому. Она вообще была другая, не говоря уже о синяках на лице.

– Нет, вы меня принимаете за сумасшедшую, если говорите, что следили за мной в метро и я вас видела, и убежала от вас.

– Вы меня не видели, – согласилась Маша. От этого открытия ей не стало легче, напротив, не покидало ощущение сделанной ошибки. Та, в голубом плаще, куда она убежала? Куда пропала?

– Вот именно, – подтвердила девушка. – Вы, может, и следили за мной, но я вас не видела. Живьем, во всяком случае.

– Это как? А где вы меня видели мертвой? – Маша почувствовала, что усмехается против своей воли. Девушка была какая-то смешная, а может, казалась такой по контрасту с той, другой. – Слушайте, а давно вы надевали свой голубой плащ?

– Сто лет назад, – быстро ответила та. – Я вас видела на видеокассете.

– Я же не актриса.

– Ну вот, вы меня за сумасшедшую принимаете? – Девушка потянулась к пачке сигарет, лежавшей на столе, открыла ее и протянула Маше: – Курите? Хотите?

– У меня есть свои, – ответила она и достала «Данхилл».

Увидев зеленую пачку, девушка слегка вздрогнула, как-то напряглась, и лицо ее снова окаменело, стало чужим, точнее, знакомым, хорошо знакомым Маше. Она чувствовала растущую панику: эта девушка была одновременно и той, другой!

– Анжелика, – неуверенно спросила она. – Вы мне правду говорите?

Девушка наконец закурила, но все еще не отводила глаз от зеленой пачки.

– Я спросила про метро… Но у вас синяки!

– А при чем тут мои синяки? – Девушка осторожно выпускала дым из разбитых, припухших губ. – Вы же не убьете меня, нет?

– А вы меня?

Девушка не улыбнулась, только пожала плечами, считая вопрос излишним.

– Знаете, лучше садитесь. – Она показала гостье на кресло. – Кофе будете?

Уже исчезая в коридоре, девушка вдруг обернулась и сказала:

– А я вас действительно видела на кассете. Вы что, совершенно не помните, кто и когда вас снимал? Не заметили?

– Нет…

– Ну, ясно, – кивнула девушка. – Я бы тоже на вашем месте не запомнила. Я вам кое-что расскажу, только не сердитесь.

И исчезла на кухне. Пока она варила кофе, Маша оглядывала комнату. С того дня, когда она здесь в последний раз побывала, кое-что изменилось, да это было и неудивительно – ведь хозяин умер. Стало больше беспорядка, вещи валялись, где попало, с подлокотника кресла свешивался белый кружевной лифчик, в углу валялась красная туфля на низком каблуке, пепельница была забита скрюченными окурками. Маша только стала выискивать местечко, куда бы приткнуть свою собственную сигарету, как на пороге появилась Анжелика с маленьким подносом, где дымились две чашки.

– Извините, – она быстро переменила пепельницу, и Маша сунула туда окурок. Он зашипел, попав в лужицу воды на дне. – Извините, я как во сне. Вас зовут?..

– Маша.

Анжелика искоса глянула на нее и на миг снова стала похожа на ту, другую. У Маши голова пошла кругом, и она вдруг спросила:

– Анжелика, а у вас сестры нет?

– Нет, я единственная. А что такое? – забеспокоилась та.

– Нет, ничего.

Анжелика уселась в другое кресло и взяла с подноса чашку. Маша к кофе не притронулась. Только теперь до нее начинало доходить, насколько щекотливым будет этот разговор. «Я шла к женщине, о которой знала хоть что-то, а оказалась в гостях у другой, о которой не знаю ничего… – размышляла она, разглядывая свои наманикюренные ногти. – Глупо. Лучше бы уйти…» Но она и сама понимала, что уйти не сможет, не сможет остановить себя, как не могла она остановиться с того самого дня, когда Иван спьяну проболтался.

– Маша, а о чем вы хотели со мной поговорить? – спросила Анжелика, отставив в сторону свою чашку. – Почему вы молчите? Может, мне первой вам все рассказать?

– Что «все»?

– Ну, есть что… Или я делаю ошибку? – спросила она будто у самой себя. – Не знаю, ничего не знаю. Но если вы ко мне пришли, значит, ничего не боитесь? Я имею в виду милицию.

Маша неопределенно пожала плечами. Анжелика пояснила:

– Я хочу сказать, не вы же его убили?

– Не я, – подтвердила Маша.

– А я думала, что вы, – созналась та. – Я бы и сейчас так думала, но зачем же вы тогда сюда пришли? Меня убить, что ли?..