– Что ты пишешь?

В дверном проеме стоял Артем с кружкой чая. Кому другому София не сказала бы правду, постеснявшись, но перед ним похвасталась:

– Детективную историю.

– Да ну! – изумился он, прошел в кабинет, плюхнулся на диван. – Ты что, писатель?

– Нет пока, но буду. Если выживу.

– Не люблю детективы.

– Ой-ей-ей! – поморщила нос София, не веря. – Так многие говорят, чтобы выглядеть умными интеллектуалами, а сами втихаря читают и смотрят детективы.

– Я после работы люблю отдыхать, а не читать и смотреть про себя.

– А я не про тебя пишу…

Телефонный звонок. Оба посмотрели на часы – половина двенадцатого.

– Возьми трубку, – сказал Артем. – И переведи аппарат на громкую связь.

София осторожно, будто оттуда способна выползти змея, поднесла трубку к уху, выговорив:

– Слушаю.

– София…

Она вскинула испуганные глаза на Артема, тот кивнул – мол, понял, кто звонит.

– Ты плохо себя ведешь. Ты не должна так себя вести, – продолжал голос.

– Вы о чем?

– У тебя есть любовник.

Артем подавал знаки: соглашайся. Она выдавила:

– Это мое личное дело.

– Нет, и мое, – сказал звонивший. – Ты меня разочаровала. Ты такая же, как все, тебя следует наказать.

– Оставьте меня в покое.

– Покой… это хорошо. Я дам тебе покой…

София опустила голову, держа возле уха гудевшую трубку. Ее забрал Артем, кому-то позвонил:

– Откуда был звонок?.. Так, понятно. Но таксофоны должны быть под контролем… Узнайте и сообщите мне. – Он присел перед Софией на корточки, тронул за плечо. – Не паникуй, он ведь этого и добивается.

– Я понимаю. Но когда тебе угрожают и ты знаешь, кто это… никакие слова не перебьют паники.

Снова зазвонил телефон, София машинально сняла трубку и тут же протянула Артему:

– Это тебя.

Он молча выслушал, что ему доложили, затем прошелся по кабинету. София поняла: ему сказали что-то неприятное.

– Артем, пожалуйста, не скрывай от меня ничего. Что ты узнал?

– Двух ребят нашли у таксофона…

– Убиты?! – содрогнулась она.

– Нет. Он вырубил их. И позвонил тебе.

– Слава богу… Значит, мне он обещает покой…

А он бывает только вечным

«Так заблуждаться насчет ее светлости – какой стыд!» – Марго покраснела, и счастье, что вбежала кухарка. Герцогиня обернулась, услышав оживление, но женщина молчала, косясь на Марго.

– Опять Никифор провинился? – спросила герцогиня, кухарка закивала. – Ступай, я скоро приду. Шагу без меня не могут ступить…

Едва за кухаркой захлопнулась дверь, герцогиня остановила взгляд на визитерше. В нем не читалось ни надменности, ни холодности, как раньше, а, скорее, трудно объяснимое сочувствие, когда человек (в данном случае Марго) попадает впросак и его попросту жаль. Подобие улыбки тронуло губы ее светлости:

– Как видите, я не боюсь света. Жить в темноте нелегко, но такое наказание я назначила себе сама, остальным приходится принимать мои условия.

– Наказание? – вымолвила смущенно Марго. – За что вы наказываете себя?

– Грехи, сударыня. Каждый искупает их, как считает правильным. Но о своих грехах я не желаю говорить, они мои.

– Нижайше прошу прощения у вашей светлости за наше заблуждение. Но коль уж мы с вами говорим, то… Как вы относитесь к предложению моего брата?

– Не сегодня, сударыня.

Конечно, не время обсуждать женитьбу, но вопрос у Марго вырвался от неловкости. Осталось покинуть усадьбу и больше не навязываться. Раз ее светлость не волнует прямая опасность, то либо знает, откуда она исходит, и не придает ей значения, либо недооценивает ее, а тут уж ничего не поделаешь. У двери Марго задержалась и позволила себе дать совет:

– А за полицией пошлите, ваша светлость.

– Если вы действительно желаете нам добра, то забудьте все, что видели ночью. Старуху не вернешь, да и похоронили мы ее уж.

– Не боитесь, что появится еще труп?

– Боюсь, – призналась герцогиня, удивив неожиданной откровенностью. – Я приму меры предосторожности.

«Я тоже», – подумала Марго. Одновременно она раскрыла ридикюль, секунду поколебалась и протянула сложенный лист:

– Возьмите, это писанный неизвестным текст, который произносила нищенка в городе. Прощайте, ваша светлость.

Оставшись одна, герцогиня развернула листок… глаза ее расширились, рука, державшая бумагу, мелко затряслась.

– Я разочаровала вас, – догадалась Марго, глядя на постные лица Сурова и брата. – Мне очень жаль.

Подали чай, а никто не прикоснулся к чашкам, кроме гувернантки.

– Ее светлость раньше времени выжила из ума, – вздохнул Уваров, как никто, ожидавший положительных результатов.

– Она владеет собой прекрасно, что говорит о здравом уме. Я впервые столкнулась с таким железным самообладанием, ничто не способно напугать эту женщину.

– Не удивляйтесь, господа, – сказал Суров. – Герцогиня привыкла рассчитывать на самое себя, поэтому и отказалась от помощи. Возможно, у нее есть причины не доверять людям.

– Но как же мне было неловко, когда она открыла окно! Я чувствовала себя разоблаченной сплетницей!

– Зачем вы отдали ей улику? – спросил Суров.

– Я отдала один из двух листов, второй оставила. Раз она не принимает помощи, пусть сама сличит почерк и удостоверится, что в ее доме нет убийцы.

– Что ж, Маргарита Аристарховна, вы сделали все, зависящее от вас, нам остается только ждать…

– Чего? – встрепенулся Уваров. – Еще трупа? Кто им должен стать?

– А что ты предлагаешь, Мишель? – пожал плечами Суров. – Герцогине известно, в каком она положении, мы обязаны уважать ее решение.

– Милый, все обернулось, как ты того хотел, – принялась уговаривать брата и Марго. – Полицию не вызвали, Шарлотту не обвинят… А насчет женитьбы поговоришь позже…

– Марго, в том доме убийца, – не успокаивался Уваров.

– А вдруг мы ошибаемся? – несколько отстраненно, будто самой себе, говорила она. – У меня сложилось впечатление, что герцогиня сама кого-то подозревает, к тому же она примет меры предосторожности.

Слова сестры не убедили Мишеля, он неопределенно покивал и ушел в дом. Марго прикрыла ладонью глаза, поставив локоть на стол, и проговорила печально:

– Он способен на безрассудство, я боюсь за него. Давайте, Александр Иванович, выспимся. Полагаю, ночью нам будет не до сна.