ей в глаза и мигом почуяв, как участилось ее дыхание и как легкая дрожь пробежала по ее смуглому телу, которое изголодалось по мужской ласке. Кто ж ожидал, что ласка может последовать от одного из самых мерзких людей, которых только знала Амира. Мир жесток и непредсказуем. — Мы оба испорчены. Давай поможем друг другу, а не кому-то другому? — да, и на такое готов пойти Глеб, лишь бы ему не мешали. Для него не существует понятия «зайти слишком далеко», однако флирт с Амирой, несомненно, является одним из самых безбашенных его поступков.

Выждав реакцию Амиры (она в ступоре), Глеб сделал то, отчего Серый матюгнулся вслух — поцеловал девушку в губы. Так сильно Амиру из колеи никто прежде не выбивал. Отныне она не понимала, что это всего лишь откровенный трюк самого главного трикстера Советского района города Челябинска, который готов переспать с одной, чтобы добиться расположения другой.

— Знаешь комнату Косяка? — прошептал Амире он. — Иди туда. Я буду через минуту, — сейчас его голос мало отличался от голоса Зеленцова, обольщающего Свету за стенкой.

Амира отправилась наверх как завороженная. На секунду Глеб был дезориентирован собственным же поступком.

— Ебать-копать, братух, — заскулил позади Серый, — да ты просто…

— Восхищаться будешь позже. А пока напомни номер комнаты Косяка.

— Так ты же там каждый день бываешь.

— Тебе сложно сказать?! Я захожу туда через окно чаще, чем через дверь.

До Серого все же дошло:

— Так ты пойдешь к ней? Ты ебу дал?!

— Вот если бы ты точно так же отдавался каждому делу, то не угодил бы в ту жопу, в которой сейчас находишься, — ответил Глеб. — Лучше набери Косяку и скажи, что к нему сейчас прилетит возбужденная девка.

— А если он на радостях ее жахнет? Он может.

— Поэтому скажи, чтобы погулял где-нибудь 15 минут. А еще лучше скажи, чтобы он не в службу, а в дружбу подежурил у Светкиной комнаты. Пускай наберет тебе, когда эти голубки поднимутся туда. А ты остаешься здесь встречать моего брата и сообщишь мне о его приезде. Не раньше — я буду занят, — Глеб разминался, будто перед боксерским поединком.

— Сделаем.

— Не спускай со Светки глаз, понял? Сейчас досчитаешь до сотни и отправишь моему брату три хороших фотки со столовки. И будь на стреме. Вдруг птичка захочет вырваться из клетки. Все, я побежал.

Поднимаясь по лестнице, Глеб настраивал нотки волнения в голосе. Его захлестывало ярое желание справедливости для брата, которому наставили рога: «Ты будешь моя, Светка! Главное, не сбить настрой твоей подружкой», — решил не кончать в Амиру Глеб.

Он набрал брата и, запыхавшись, толкнул Вите речь:

— Привет, братюня! Сейчас Серый пришлет тебе фотки. На них твоя Светка… В общем, ты сам все поймешь… Приезжай в общагу скорее… пока не случилось непоправимое… Я не смогу предотвратить это без тебя. Поспеши!

Положив трубку, Глеб злорадно произнес:

— Беги, братец-кролик, беги… пока твоя птичка не снесла яички.

Остановившись у комнаты Косяка, местного рассадника курительной и нюхательной запрещенки, Глеб подумал о брате: «Ты не представляешь, на что я иду ради тебя, чувак!»

История десятая. «Стенка на стенку»

Со смехом и нетерпением Зеленцов и Светка в обнимку поднялись на пятый этаж и подошли к комнате, миновав сидящего на диванчике паренька с вечно стеклянными глазами, приоткрытым ртом и полнейшим отсутствием эмоций на лице, одетого в запачканную серую футболку и растянутые в коленках штаны, чем-то напоминающие трико.

— Там не будет твоей подруги? А то я ее побаиваюсь.

— Не ты один. Не переживай, ее там нет.

— А где она?

— В парикмахерской, глупенький.

«Как ты меня назвала?!» — мысленно оскорбился Зеленцов — видно, переборщил с наивностью.

— Реально? Я думал, это намек.

— Для нее это отличное побуждение к действию.

Никита смекнул, по какой причине Амира окружила себя столькими парнями вчера. А девчонки-то вообще без тормозов, раз готовы вот так сразу мутить с незнакомыми парнями. С выбором он явно не прогадал. Когда Света наконец справилась с дверью, Зеленцов растворился в своих желаниях без остатка.

Светочка витала в облаках. Опять. Когда-то она во всех деталях представляла свой первый раз на роскошной постели в объятиях галантного и обаятельного принца. Однако жестокая реальность преподнесла ей первый секс по пьяни на вписке в заблеванной хате, а точнее на дырявом матрасе с самым неидеальным кавалером в мире. Ладно, первый блин комом. Однако судьба не намерена сдавать позиции. Она продолжает обманывать ожидания девушки, которая втрескалась в Витю и одновременно хотела убежать от него с криками о помощи. Ее идеальные отношения — те, в которых не будет Виктора. Никита должен подойти идеально. Света изучила его с ног до головы: поведение, речь, внешность. С ним не может быть связано ничего плохого, что унизило бы ее достоинство. Почему-то все забыли об ограниченности этих отношений: срок годности истекает уже завтра.

Света прошла в комнату в ожидании самого приятного и незабываемо нежного момента ее жизни, глотка свежего воздуха. Она положила раскрытую коробку конфет на тумбочку. Но когда обернулась, чтобы посмотреть на ухажера, который, как она мечтала, будет медленно и томно ласкать и ублажать ее, корабль девичьих желаний вновь разбился об скалы побережья реальности. Она не узнала Зеленцова: не было того притягательного взгляда, пленительной улыбки и располагающей манеры держаться. Парень холоден и решителен в желании завладеть телом прекрасной девушки. Гепард, готовый к стремительному броску на ничего не подозревающую жертву, ни в коем случае не намерен потакать Свете. У парня одна цель — мужская прямолинейная цель.

Никакой милоты, благородства и учтивости — хоккеист смотрел на Свету голодными глазами, размышляя, с чего бы ему начать. Решил, что не станет церемониться и сразу же положит ее на живот, что бы она ни делала. Никита молча подошел к Свете и приобнял ее. Та не сдвинулась с места — он почувствовал ее волнение и счел это естественным. Светочка же тщетно пыталась взять себя в руки и совладать с чувствами, особенно с нарастающим страхом.

— Расслабься, все будет шикарно, — с придыханием прошептал Зеленцов. — Не бойся меня.

Ей подумалось, что именно такими фразами и общаются насильники. Она попыталась мысленно вернуть свой идеал в лице Никиты: девушка прикоснулась к его торсу, почувствовала ладонями кубики его пресса, взглянула на выступающие вены на его руках. На лице Зеленцова она надеялась встретить ту же неловкость и стеснение, но узрела лишь гримасу нетерпения.

«Да сколько можно?!» — мысленно возмущался Зеленцов и обнял Свету. Спустя