Пошла я к ним почти сразу после прибытия на станцию, только наскоро приняла душ и наконец-то переоделась в свои вещи. Выбрала узкие темные брюки и алую блузку; кажется, я еще некоторое время буду протестовать против порядков той дикой планеты и избегать юбок.

Мне было не по себе оттого, что Гаранина отправили под домашний арест. Во-первых, привычка, что он всегда рядом, заставляла беспокоиться, а во-вторых, обидно за хорошего человека, даже несмотря на то, что я знала о кратковременности такой меры. Но теплый прием в родной лаборатории поднял настроение и немного отвлек от мрачных мыслей. Скучать и думать лишнее некогда, вокруг – приятные лица, и даже мое взбудораженное куйками подсознание не видит в них опасности.

– Ну все, все, дайте и мне уже Василису обнять, – шикнула на Амадео Хема. Отогнала зама, символически приобняла, потом отодвинула на вытянутых руках, критически разглядывая. – Слушай, а похорошела, посвежела! Как будто в отпуске побывала!

– В черной дыре видала такие отпуска, – поморщилась я. – Вечером поболтаем.

– А со мной? – Део приобнял меня за талию, поймал ладонь, чтобы поцеловать. – Я, между прочим, скучал и тоже хочу поболтать!

Ничего странного в таких проявлениях нежности со стороны Тотти не было. Дело не в том, что мы периодически проводили время вдвоем к общему удовольствию, это просто темперамент: Амадео лез ко всем женщинам, а если попадалась еще и симпатичная – то отделаться от его попыток обнять и подержать за руку мало кому удавалось. И я обычно предпочитала потерпеть: сплетен поведение Део давно не вызывало, и скорее кто-то обратил бы внимание, если бы я на людях от него шарахалась.

Но сейчас навязчивость Део вдруг вызвала резкое отторжение. Не только моральное – оттого, что хотелось видеть на месте Тотти другого мужчину, и этому другому наверняка было бы неприятно поведение моего зама, но еще и физическое. Если раньше порывы Амадео не вызывали протеста, потому что пробуждали приятные воспоминания, то теперь они воспринимались как попытки совершенно постороннего человека ограничить мою свободу.

Этого мужчину я больше не хотела. Совсем.

– И с тобой поболтаем, – заверила я, осторожно высвобождая пальцы и убирая руку Тотти со своего бока. Движение, конечно, не укрылось от зорких черных глаз Хемы, однако с расспросами она не полезла. – Вот прямо сейчас и начнем. Соскучились? А я вам работу привезла!

Ближайший час мы посвятили планерке. Я рассказала о том, как и куда мы переместились, о своих предположениях и о том, что удалось выжать из остатков прототипа. Коллеги – о том, какие показания приборов удалось получить.

В итоге выяснилось, что нам и здесь невероятно повезло: в бортовом компьютере станции сохранились продублированные результаты прежних работ, и туда же оборудование до последнего отсылало отчеты о своем состоянии и полученные данные. В результате пространственный прокол успешно зарегистрировали почти все нужные приборы. В наших руках оказались уникальные данные, и дело оставалось за малым: расшифровать их и подключить теоретиков института.

Коллеги, конечно, пытались расспросить меня о приключениях и узнать, как мы с черным полковником друг друга не поубивали. Но я отшучивалась или откровенно отмахивалась от вопросов, объясняя, что попали мы буквально в руки к своим. Понимала, что этим заметно меняю картину происшествия и лишаю подчиненных как минимум теории об искаженном поле вероятностей в месте выхода из прокола. Однако, начав рассказывать, я рисковала сболтнуть лишне о том, каким хорошим оказался на поверку начбез и как напрасно его обвиняли, а от этого Марин строго предостерегал.

Потом нам пригнали грузовую платформу с остатками прототипа, и работа закипела. Подчиненным вместе со мной стало не до посторонней болтовни.

– Пойдем-ка, дорогая. – Рабочий день уже час как закончился, когда подошла Хема, взяла меня под локоть и настойчиво потянула к выходу.

– Куда? – Я не сразу вынырнула из вычислений.

– Посидим, поговорим по душам. Ты обещала, а уже как раз вечер.

Пришлось откладывать дела на потом.

С Хемой сложно спорить. Эта волоокая темноволосая красавица только кажется томным призраком из-за плавной неторопливости жестов, грудного бархатного голоса и размеренной речи. А по факту она неумолима, как бег времени, и так же упряма. Если возникает какая-то задача, требующая методичности, упорства и бездны терпения, – это к ней.

Конечно, порой я с ней ругаюсь. Не всегда Хемино упорство идет на пользу делу, а перенаправить его в другое русло сложно. Но сейчас явно был не тот случай. Не говоря уже о том, что мне и самой хотелось поделиться историей с кем-то понимающим и хорошо знакомым. Уж кому-кому, а Хеме можно было доверить любую тайну.

Привела она меня к себе в комнату. Визиты сюда всегда повергали меня в смятение: подруга очень любила этнические мотивы, поэтому окружала себя разнообразными вышитыми подушечками, ковриками ручной работы и еще тысячей странных мелочей вроде коллекции вырезанных из камня животных. С непривычки обилие цветов и узоров било по глазам.

– Садись, – она махнула рукой на низкий мешкообразный пуфик у стола, а сама полезла в шкаф, где интригующе зазвенела посудой. – Я очень рада, что ты вернулась. Смерть не конец всего, но, на мой взгляд, ты еще тут очень пригодишься.

– Спасибо, ничего не имею против, – хмыкнула я.

– Есть у меня кое-что приятное на такой случай. На день рождения хранила, считай – он наступил. – При этих словах на столе появилась пара высоких бокалов – хрустальных, дорогущих – и темная винная бутылка, уже открытая. И коробочка с сыром.

– У тебя там что за стратегический запас? – опешила я от такого богатства.

– На любой случай жизни. – Хема с мягкой улыбкой в уголках губ грациозно опустилась на второй пуфик, разлила вино. – С новой жизнью!

Я молча поддержала тост. Не поспоришь: считай – второй раз родилась, когда прототип сработал.

– А теперь, дорогая, рассказывай, что у тебя было с черным полковником.

– С чего… – вытаращилась я на подругу.

– Василиса, я знаю тебя двадцать лет, – улыбнулась Хема, явно довольная произведенным эффектом. – И, смею надеяться, не настолько глупа, чтобы не сложить два и два.

– И что ты сложила?

– То, что ты вдруг начала ускользать от Део, хотя раньше была к нему благосклонна. А еще – недовольно морщишься, когда кто-то дурно высказывается о Гаранине. Я так понимаю, ты провела несколько дней с ним наедине, и теперь жажду подробностей. Он оказался совсем не таким противным, как говорила молва?

– В общем да, мягко говоря, – не стала я отрицать очевидное. – А ты не выглядишь удивленной.

– Этого следовало ожидать. – Хема пожала плечами. – Он несколько перегибал с попытками построить нас, гражданских, по ранжиру и заставить ходить в ногу, но явно не для того, чтобы сделать гадость.

– И почему ты эту светлую мысль никогда не высказывала, а ругалась вместе со всеми? – хмыкнула я.