– Ох уж эти девчонки.

Я открыл багажник и, придерживая рукой крышку, выглянул из-за нее и обратился к Фэллон:

– Подходи. От судьбы не уйдешь, но у тебя хотя бы есть шанс выбрать меньшее из зол.

Меньшее из зол?

Да лучше бы Лукас стрелял в меня резинками. Захлопнув дверь машины, я засунула руки в карманы и поежилась. На улице было прохладно.

– Так вот почему ты был против обтягивающей одежды, – догадалась я.

Когда я утром взяла в руки джинсы, Мэдок попросил надеть что-нибудь посвободнее и не возникать.

Как мило.

Так что я раскопала у себя свободные прямые штаны и футболку, а волосы собрала в хвост. И была полностью готова к маленькому приключению, которое запланировал Мэдок.

Все мышцы в теле напряглись до предела. Когда-то я прекрасно умела кататься, но так давно не практиковалась. И если мое тело было по-прежнему в отличной форме, то вот с уверенностью в себе возникли серьезные проблемы. А когда катаешься на скейте, именно она и скорость реакции – это ключ к успеху.

Я попыталась игнорировать предложение Мэдока. А он стоял и ждал, пока я не удержусь и загляну в багажник.

Беззвучно ахнув, я раскрыла рот от удивления, потом, вынув руки из карманов, взялась за крышку багажника и стала разглядывать доски.

Мои доски!

– Только не разрыдайся, – подколол Мэдок. – Неужели ты думаешь, что я бы спас конструктор, но позволил выбросить твои скейты?

Я ничего не могла поделать. Слезы катились градом, пока я смотрела на пять досок, с каждой из которых были связаны особые воспоминания. Вот мой первый скейт, весь ободранный по краям. На нем наверняка даже кровь где-нибудь осталась. А вот вторая и третья доски, для которых я специально покупала колеса и на которых училась делать олли, кикфлипы и другие трюки. На четвертой я любила кататься в боуле. А вот и пятая. Совершенно новая. Я на ней ни разу не прокатилась.

Подняв глаза на Мэдока, я вздохнула и улыбнулась.

– Я люблю тебя, – мой голос дрожал.

Он подмигнул (как же это было сексуально), давая понять, что мой ответ засчитан как «спасибо».

– Я возьму вот этот, – воскликнул Лукас, хватая новенькую доску.

– Нет-нет, – я выхватила у него свой скейт. – Тебе подойдет вот этот.

Я протянула ему старый, исцарапанный скейт с убитым сцеплением.

Он надул губы и взял у меня доску.

– Прежде чем вставать на новый скейт, нужно научиться кататься, – объяснила я. – Понимаешь?

Кивнув, он взял доску под мышку, а я достала новую. Мэдок захлопнул багажник, ничего не взяв. Я взглянула на него с удивлением.

– Я не катаюсь, – пробормотал он. – Больше люблю смотреть.

Засунув под мышку борд, я проворчала:

– Зашибись.

– Лукас, – позвал Мэдок, и мы оба обернулись, – ну-ка надень.

Мэдок бросил ему мешок с защитой и шлемом, а я попыталась сдержать улыбку. Парнишка нахмурил брови, всем видом показывая, что он достаточно крут, чтобы не пользоваться защитой, но нас это не впечатлило.

Из Мэдока получился отличный старший брат.

Был ли он таким пару лет назад? Или так сильно повзрослел за то время, что меня не было? Я покопалась в памяти, припоминая времена, когда он выпивал всю мою любимую газировку, чтобы побесить, а потом всегда приходил смотреть со мной телевизор, чтобы мне было не одиноко.

В школе он все время делал вид, что меня не существует, но затем посылал мне по школьной почте открытки, конфеты и шарики, чтобы я не осталась без подарка, когда весь класс получал что-нибудь в честь праздника. Конечно, на открытках обязательно были матерные стихи или другие непристойности, но все равно было приятно хоть что-то получить.

Эдди была права. Мэдок умел собирать осколки.

– Лукас, – я положила доску на тротуар и потрепала его за светлые волосы, – ты когда-нибудь катался на скейтборде?

– Еще нет. Но я очень хочу вон туда!

Он указал в центр боула, на краю которого стоял. Шлем и налокотники уже были на нем.

– Если будет хорошо получаться, ты спустишься туда уже сегодня, – заверила его я, забрав у него борд и положив рядом со своим. – Но придется потрудиться для того, чтобы кататься действительно быстро. Давай я покажу тебе, с чего начать. Знаешь, какая нога у тебя ведущая?

Сердце бешено колотилось, кровь в жилах закипала. Черт, а я ведь и правда была рада, что Лукас с нами. Мэдок сел на скамейку, вытянув руки вдоль спинки, и наблюдал за нами. Или за мной.

По крайней мере, раз с нами Лукас, то я не буду в центре внимания. Лучше бы Мэдок позволил мне приехать сюда одной – размяться не под пристальными взглядами наблюдателей.

Но он хорошо меня знал. И понимал, что я ничего не стану делать, если меня не подтолкнуть.

– Ведущая нога?

Лукас растерялся. Он поднял в воздух одну ногу, посмотрел на нее, затем поставил и задрал вторую.

Улыбнувшись, я потрогала его за локоть, чтобы он обратил на меня внимание.

– Хорошо, иди поднимись вон по той лестнице.

Я показала на подъем в конце тротуара.

– Зачем?

– Просто сделай это, – с важным видом, но мягким голосом скомандовала я.

Лукас оставил доску на земле и побежал по дорожке, размахивая руками.

Как только он занес ногу над первой ступенькой, я его окликнула:

– Стой!

Он замер на одной ноге и, покачиваясь, смотрел на меня. Вторая нога зависла в воздухе.

– Это и есть твоя ведущая нога, – разъяснила я. – Возвращайся.

Тем временем Мэдок вернулся к машине и открыл двери, чтобы было слышно музыку. Заиграла песня, и я засияла, увидев, что Лукас покачивает головой как подросток, до которого ему было еще далеко. А ведь эта композиция будет постарше нас с Мэдоком. С ума сойти!

– Хорошо, – я нагнулась и показала на его ногу. – Ставишь ведущую в начало доски, а другую, толчковую, – в конец.

Он сделал так, как я сказала. Встал на скейт и немного покачался из стороны в сторону, проверяя его устойчивость. Мне самой тоже не терпелось встать на доску.

Я глубоко вздохнула.

– А теперь, когда ты поедешь, разверни ведущую ногу по ходу движения, а другой отталкивайся. Когда захочешь вернуть толчковую на доску, ставь обе ноги боком.

Лукас не стал зря терять время. Я и выпрямиться не успела, как он уже куда-то укатил. Он развернул ведущую ногу вперед, насколько я могла видеть, потому что на нем были длинные мешковатые штаны, почти закрывавшие обувь. Зато выглядел как настоящий скейтер.