Он зашептал заклинания на древнем демоническом наречии — основном языке некромантов. В воздухе начали вспыхивать голубые искры, окружая моё запястье.

На тонкую кожу упала капля обезболивающего.

Закрыла глаза. Слишком нервная неделя выдалась. Боюсь, что меня накроет истерика уже насовсем, если я буду видеть всё происходящее, а не этими лёгкими проявлениями, с которыми я, к сожалению, сделать ничего не могла, пусть меня и саму они слегка… нервировали.

Почувствовала, как холодное лезвие коснулось запястья. Захотелось отдёрнуть руку, но держали меня крепко. На моё счастье.

На коже выступили маленькие капельки крови. Вальтер забормотал слова заклинаний активнее и перевернул мою руку порезом вниз. Несколько капель крови сорвалось и тихо упали на металлическую пластинку, раздалось шипение.

Демон увеличил надрез на запястье. Что-то рядом вспыхнуло и коротко обдало жаром. А потом руки коснулась связка амулетов и все мои усилия ушли на то, чтобы не кричать от боли.

Подселение амулетов — очень болезненный процесс. Подселение связки амулетов — ещё более болезненно. Я в своих работах всегда старалась избегать подобного.

Потому что ни одно обезболивающее зелье не справится с болью на уровне магии.

Как бы так объяснить, что происходит… Внешне это напоминает, будто в уже готовое плотное вязаное полотно вдруг решили вплести что-то новое, отличающееся и по цвету, и по материалу, и по фактуре. И очень агрессивно это внедряют, пытаясь сделать так, чтобы новое — инородное — выглядело так, как будто тут и было. Изначальное изделие естественно деформируется.

Проблема в том, что в отличие от какого-нибудь свитера человек при подобном издевательстве испытывает боль. Даже не так. БОЛЬ.

Ну а со связкой ещё хуже. Там «вплетается» не один инородный объект, а несколько, родные потоки травмируются сильнее, отчего и боль становится почти нестерпимой.

Плюнула на нежелание выглядеть слабой и начала тихонечко подвывать от непередаваемых ощущений, но глаза так и не открыла.

В конце концов, надо учиться доверять людям.

Наверное…

Два часа спустя

Гостиная. Мы с Вальтером, укутавшись пледами, сидели отпаивались чаем.

Этот… не очень умный мужчина решил оттянуть на себя мою боль.

Есть в некромантии такие заклинания, позволяющие боль одного на другого перекидывать. И он, увидев и услышав, что мне совсем плохо от ритуала подселения стало, просто взял и перетащил почти всё на себя.

Поэтому сейчас передо мной сидел бледный-бледный демон с яркими синяками под глазами. Джентльмен, чтоб его. Нет, мне, конечно, приятно было, что обо мне позаботились, не скрою, но…

— Краше в гроб кладут, — ехидно прокомментировала я его видок.

Впрочем, сама мало отличалась, наверное. Но к зеркалу меня не пустили. И что самое удивительное — я не стала с ним спорить по этому поводу.

На меня не похоже.

— Не мог позволить тебе мучиться, — слабо улыбнулся он.

Демона било мелкой дрожью. Странная реакция для мага его уровня на подобный расход энергии. Обычно проявляется дикая усталость, головные боли, но дрожь?.. Первый раз вижу, да и не слышала никогда о таком.

У слабых магов да, встречается, когда резерв истратят подчистую. Но это не тот случай.

— Спасибо.

— За что? — слабая улыбка демона плавно переросла в хитрую. Кажется, кто-то открыто напрашивается на приятности.

Но… пожалуй, можно и развить тему.

— За то, что выделил время, чтобы поставить печать, — начала перечислять я, загибая пальцы. — За то, что поставил её, что нашёл слова, чтобы я успокоилась и доверилась, что боль на себя принял…

— Да в общем-то не за что, — подмигнул мне этот невозможный мужчина. — Я на самом деле хотел помочь. И мне так спокойнее будет. Так что, по большому счёту, я старался в первую очередь для себя.

Не выдержала и кинула в него маленькой декоративной подушечкой.

— Нет, ну что за язва на мою голову? — фыркнула я.

— А с кем поведёшься, — демон поймал подушку и положил рядом с собой. — Ты последнее время занимаешь у меня в расписании весьма большую часть. Но ты не подумай, что я против, мне всё нравится! Даже больше можно.

И он расхохотался над моим обескураженным выражением лица.

— Вот чем тебе так нравится меня на эмоции выводить? — не выдержала и спросила в лоб.

— Так ты живая становишься, а не похожая на фарфоровую куколку. Да и… не знаю, просто у тебя эмоции такие же яркие, как ты сама. Это приятно чувствовать. Так что, уж извини, но я буду продолжать тебя провоцировать. И всячески нарываться.

— С кем я связалась… — пробормотала себе под нос, чем вызвала очередной смешок. — Так что ты хочешь за печать? Ты говорил про желание, но отказывался его озвучить до того, как поставишь печать. Она теперь на мне, теперь изволь огласить свою «цену».

— Я пока не придумал, — был короткий ответ. — Как придумаю — сообщу.

Я не сильно была довольна таким раскладом, но ничего не сказала.

Мне же лучше. Пока, во всяком случае. Не придётся в судорогах бегать и выполнять его придурь.

Правда, озвучить своё желание он может в самый неподходящий момент, но я буду искренне верить в то, что оно обойдётся мне без проблем.

Могу же я помечтать?

Хотя ведьминская чуйка молчала. Так что было неизвестно, чего ожидать.

— Ладно… а зачем ты к Рите заходил несколько дней назад? Проклятие снимать?

Огонёчек только отшутилась, сказала, что он зашёл заказ на зелья сделать, а потом Кира из какой-то заварушки вытащил.

— Нет, проклятие она сняла ещё до этого, в тот день, когда я тебя вытащил с тропы. А ходил за зельями, заказ на успокоительное делал. Потом, правда, встретил её племянника, который на свою голову решил «пообщаться» с роднёй в переулке, проводил его до дома, чтобы больше никуда не вляпался. Ну и на следующий день зашёл за зельем. Как-то так.

Я покивала. В целом, это было похоже на рассказ Риты, но что-то цепляло. И я не понимала, что именно мне не нравилось.

— А почему ты её Огонёчком зовёшь? — отвлёк меня от размышлений некромант.

— Потому что первый раз я её увидела выпадающей из пламени магической справедливости, — меня аж передёрнуло от воспоминаний. — Отец много времени потратил на то, чтобы выходить её. Она сильно обгорела, лекари в один голос утверждают, что то, что она выжила — чудо. Правда тот, кто занимался больше всего её восстановлением, давний папин друг, говорил, что она осталась жива только из-за своей невероятной жажды жизни. Шутка ли, в шестнадцать лет выжить в огне на крови?