– Надумаешь гнать, сто раз подумай. Потому что могу пришибить ненароком. А нас четверо, удар получится неслабый.

Он смотрит на меня испуганно. А потом переводит взгляд на живот. Я вижу, как дёргается его кадык. Да ему ссыкотно не в меру. Он до ужаса боится моих пацанов! Не бойся, Лёха, ещё им рано, не вылезут и морду тебе не начистят.

Но моё предупреждение оказало на него магическое воздействие. Едет он в меру быстро и так осторожно, что покачивает мягко, как на волнах. Меня почему-то это умиротворяет. Немножко. Я даже слегка помедитировала, успокоилась, насколько это возможно. Что за жизнь? Жила тихо-мирно-спокойно, никаких катаклизмов. Стоило залететь да ещё тройней, чтобы всё пошло кувырком.

И в этот момент снова звонит телефон. Что на этот раз? Наводнение? Извержение вулкана?

Егор. Проснулся. Как долго мы не виделись и на фига ж мы встретились. Но я должна ответить. Хотя бы чтобы прояснить некоторые тёмные пятна в нашем коротком знакомстве, где я почему-то должна ему доверять, но никто ничего объяснять не должен.

– Да! – рявкаю резко, даже самой нравится. Так по-деловому, почти по-мужски получилось.

– Юль… – раздаётся на том конце голос, от которого меня в дрожь кидает. Мурашки бегут по телу, заставляя внутренности сладко ёкать. Я не хочу! Но у тела нет разума. Ему нравится этот самец, чёрт бы его побрал!

– А ты куда пропал? – интересуюсь почти вежливо. – Впрочем, о чём я. Твои похождения меня не интересуют. Есть дела поважнее.

– Юль, я вернусь и всё объясню, – вздыхает он почти несчастно. Я его пожалеть должна?

– Можешь не возвращаться, – произношу слова как-то мелочно и мстительно. – Скажи только одну вещь: что за платье мне подсунули? Чем оно такое ценное, что ко мне в дом вламываются воры? У меня мама и папа приехали, между прочим. Это хорошо, что папа мой вора обезвредил, но вдруг случилось бы что-то страшное? Я даже думать не хочу об этом – меня трясёт!

– С тобой всё в порядке? – я слышу, как проседает, меняется у Егора голос.

– В полном, если не считать, что я напугана до чёртиков, что мне угрожает какая-то гетера, пытаясь забрать это чёртово платье. Дальше продолжать?

Пауза. Какие-то неясные бормотания. Он что, ругается матом?

– Я всё решу, Юль, – говорит он спокойно, словно с малым дитя. Но я чувствую его напряжение даже через расстояние. – Позвоню Пашке, он заберёт у тебя платье.

– Да, и не забудь на каждом столбе оставить объявление, что платья у меня больше нет. А лучше во всех средствах массовой информации, чтобы из каждого утюга протрубили. А самому что, слабо приехать? Так и будешь за братом прятаться? То он жениха моего вместо тебя изображал, то теперь будет с платьем взрывоопасным возиться.

– Пашка?.. Жениха?.. – кажется, кого-то сейчас смоет ударной волной. – Что происходит, Юль?

– Да тут родители ко мне приехали. Ильин ко мне сватался вчера, – выкладываю я новости. Судя по всему, Костров, то есть Тургенев, ещё не в курсе.

На том конце эфира что-то упало, кажется, разбилось. Надеюсь, это не голова Егора разлетелась на части.

– А ты сейчас где? – спрашивает, но уже спокойствием там и не пахнет.

– Да мы тут с Алексеем едем ко мне домой, – продолжаю злорадничать и вдруг понимаю: совсем ум потеряла. Ильин смотрит на меня пристально и хищно. Он всё слышал, а я дура.

– Я вылетаю. Скоро буду, – несётся из динамика, но я уже заткнулась, запал потеряла. Нет, гормоны – это всё же страшно. Совершенно не знаешь, в какую минуту тебя снесёт непонятно куда.

– Что значит вылетаешь? – лепечу я, как школьница у доски, что не выучила урок и стоит, блеет, пытаясь избежать «двойки».

– Я не в стране, Юль, – вздыхает Егор, – Скоро буду! – повторяет он строго. – Пожалуйста, дождись меня!

Я кручу в руках телефон. Глаза поднимать мне страшно.

– Значит Пашка? – уточняет он. – Липовый жених?

Никогда я ещё не получала такой увесистый пинок за собственную глупость…

Егор

Я бросил всё и всех. Взял и уехал. Назад, туда, где попадает вечно в какие-то истории моя девушка. Нельзя, нельзя её оставлять одну, особенно сейчас! Когда у неё гормоны пляшут. Когда рядом вьются подозрительные типы вроде Ильина.

Да я и сам… из меня словно воздух выпустили. Я начал скучать по Юльке, как только отошёл от двери её квартиры. Дурак клинический – это мой диагноз. Хотел выпендриться. Сделать всё, как она мечтала. Придётся обойтись без спецэффектов. К чёрту всё. Я должен быть рядом. Видеть её каждый день, баловать, слышать её смех, наблюдать, как растёт животик. Не упускать ни одной мелочи. Складывать счастливые моменты, чтобы потом с уверенностью сказать: мы счастливы. По-настоящему.

Четыре долгих часа до столицы. И каждая минута – как год.

Я открываю телефон и смотрю на фото, что сделал украдкой там, в парке, где Юля пускала мыльные пузыри. Она улыбается, а невесомые сферы светятся радужно. У меня сжимается сердце. Я люблю её. С первого взгляда, первой минуты. Надо просто сказать ей об этом. А всё остальное мы завоюем вместе. Если я ей только нужен, переверну мир.

Ведь я химик и лучше всех знаю, что такое химическая реакция. Она не появляется на пустом месте, и я не верю, что нас связывает только секс. Это точно не про меня. И она не расчётливая стерва, хоть и всеми силами пыталась меня в этом убедить. Я её раскусил сразу.

Вот только чувства… есть ли в ней хоть доля того, что есть во мне? Если да, то всё будет так, как мы захотим и решим вместе. Нам нужно просто сесть и поговорить обо всём.

– Ты только дождись меня, ладно? – шепчу я почти неслышно. – Я скоро. Я уже лечу к тебе.

Только дождись меня…

Юля

Вор оказался слесарем. Молодой парень, напуганный папулей по самое не балуй.

– Да слесарь, слесарь я! – орал он отчаянно. – Она пришла ко мне и плачет, мол, ключ потеряла, домой попасть не может. Ну я и решил помочь.

Дальше он мог не распинаться. Я и так знала, кто перед ним комедию ломал. А у слесаря Юры мозги растеклись, тестостерон из ушей полез. Будь я мужчиной, тоже бы не устояла. От такой, как она, даже если что-то есть в голове, резко вниз устремляется, а там, как известно, орган мозгов не имеет, думает только об одном.

Оставался вопрос: зачем ей платье? И я всё же надеялась получить на него ответ. Если не от Егора, то от Павлика.

Ильин воспрянул духом. Ходил гоголем, поглядывая на меня свысока. Вид он имел важный, смотрел на всех взглядом победителя. С чего – понять я не могла. Как будто то, что Павлик выдал себя за Егора, что-то меняло.

Мало того, что он хорохорился, так ещё и матери моей наябедничал, когда горемыку Юру-слесаря забрала полиция.