Но ему не оставалось выбора, он должен был вести своих бойцов на смерть. Несмотря на все эти предостережения, к сожалению, слишком верные, здравое суждение британских командиров было сломлено нажимом Жоффра.

Вторым замечательным явлением было то, что инструментом, посредством которого нажим этот был осуществлен, явился не вечно колеблющийся главнокомандующий Джон Френч, а лорд Китченер. Это тем более любопытно, что лорд Китченер был один из первых авторитетов в Англии, правильно оценивших состояние застоя на западе и раньше употреблявших свое влияние на то, чтобы противодействовать безумным попыткам пробить лбом стену.

Как же была выкована эта странная цепь причин? Жоффра, духовного двойника Фоша, в том смысле, что и он был неунывающим оптимистом, не удержал горький опыт весны от повторения тех же действий осенью. По плану Жоффра должны были быть организованы два мощных удара, сходящихся в одну точку и развиваемых на двух сильно удаленных друг от друга участках: Артуа (Аррас-Ленс) и Шампани (Реймс-Аргонны). Первоначально центр тяжести операции лежал в первом из указанных здесь ударов. Необходимо обратить на это внимание, так как это имело большое значение и в дальнейшем подверглось коренным изменениям.

Успешный прорыв одновременно в Шампани и Артуа должен был явиться сигналом для общего наступления всех французских к британских армий на Западном фронте. Это, как заявлял убежденно Жоффр, «заставит германцев отступить за Маас, а возможно – и кончить войну».

Увы, события показали, что 11/3 германских дивизий оказалось вполне достаточно, чтобы свернуть шею наступлению 6 британских дивизий севернее Ленса, а южнее Ленса наступление 14 французских дивизий вообще даже почти не развернулось, сломленное сопротивлением 5 германских дивизий. Вот как чудесно был задуман этот план Жоффра и как далек он был от учета материальных условий современного боя! Разве возможно после этого пренебрежительно сравнивать стратегию профессионалов со стратегией «любителей!».

Когда 4 июня набросок плана Жоффра был послан Джону Френчу, британский главнокомандующий в общем с ним согласился. Но когда запротестовал здравый смысл его подчиненного Хейга, то «военный флюгер» – Френч – повернул в другую сторону.

Хейг лично произвел рекогносцировку района южнее канала Ла-Бассе-Ленс и в результате заявил, что он «не годится ни для какого наступления». Последующие события целиком подтвердили мнение Хейга.

Хейг считал, что укрепления германцев были настолько сильны, что без значительного увеличения имевшейся тяжелой артиллерии овладеть ими можно будет только приемами осадной войны:

Если наступление слева от французов абсолютно необходимо южнее канала, то Хейг предлагал провести только местные атаки, а главный удар развить на канале и севернее его. Но далее он заканчивал цитированными выше словами, выливая ведро холодной воды на разгоряченные головы сторонников наступления.

Жоффр не хотел слушать никаких доводов об отсрочке наступления или перемене направления удара. Он даже заметил с той властной уверенностью, которая оказалась столь смешной впоследствии – но только впоследствии – что «местность особенно благоприятна для нашего наступления между Лоосом и Ла-Бассе». Это было простым и властным средством покончить с противоположными убеждениями Хейга, хотя последний сам разведал местность и был достаточно хорошо с ней знаком.

Между тем германцы, ожидая наступления союзников, работали над укреплением своей обороны и созданием в тылу фронта второй системы укреплений с лихорадочной поспешностью. Работы их к концу июля почти были закончены. Эти данные и повторение Хейгом своей точки зрения усилили сомнения Джона Френча. Поэтому 27 июля в Фревенте было устроено совещание вместе с Фошем. Последний все же отстаивал свое мнение, что крайне важно, невзирая на условия местности и на мощь обороны противника, чтобы армия Хейга повела главный удар как раз севернее Ленса в тесном взаимодействии с французской 10-й армией южнее Ленса, зажав в клещи этот город, напоминающий лабиринт.

Борьба между Хейгом и Френчем, с одной стороны, и Жоффром и Фошем, с другой, продолжалась. Джон Френч искал выхода в предложении поддержать наступление французов одним огнем артиллерии. Предложение это было отклонено, и борьба решена вмешательством Китченера. Посетив Джона Френча в августе, он сказал ему: «Мы должны действовать со всей энергией и сделать все возможное, чтобы помочь Франции при этом наступления, даже если мы понесем очень тяжелые потери».

Изменение первоначального мнения Китченера, видимо, обязано влиянию случившихся тогда поражений на русском фронте и настоятельной необходимости прийти на помощь своему союзнику – России.

Быть может, изменение это явилось и реакцией от разочарования в Дарданельской операции. Но дважды два – все же четыре, а не пять, а так как он еще раньше высказывался, что Западный фронт непреодолим, то удивительно, как теперь он мог думать, что безнадежное наступление здесь сможет подбодрить Россию. Генерал Эдмонд так пишет в официальной истории:

Самому Френчу было суждено, как мы увидим дальше, уничтожить последнюю надежду на успех. Эта последняя и единственная надежда была аннулирована изменением в последнюю минуту плана французов. Жоффр решил центр тяжести операции переложить на наступление в Шампани, а не в Артуа, так как на пути наступления в Шампани встречалось меньше деревень или препятствий. Внезапное предпочтение здесь тактических соображений стратегическим являет собой любопытный контраст тем его решениям, когда затрагивались интересы наступления британцев.

Эта перемена опять-таки имела дурное влияние на наступление британцев; так британские и французские официальные донесения ясно говорят, что наступление в Артуа южнее Ленса 17 французских дивизий на фронте протяжением в 12 миль, поддержанное огнем 420 тяжелых орудий, перестало вестись с должной энергией, как только французы убедились в силе сопротивления обороняющегося. Но французы, по сравнению с британцами, обладали на 1 милю фронта почти двойным количеством тяжелой артиллерии (британцы имели всего лишь 117 орудий). В Шампани 27 французских дивизий и 850 тяжелых орудий были сосредоточены для проведения наступления на фронте в 18 миль. Таким образом, здесь пропорция артиллерийской поддержки была значительно выше.