– Опять за гулянку принялся, вертопрах… Тебе вечером жена звонила. На старости лет пришлось мне враньем заниматься – сказала, что ты с другом в театр отправился. Знаю я ваш театр. Посмотри на себя – весь замурзанный.

– Тетя Дашенька, да не виноват я ни в чем, вот те крест. Так получилось – в небольшую заварушку мы с Яшкой попали.

– Ладно, время позднее, иди мойся. Утро вечера мудренее – завтра сказки свои рассказывать мне будешь.

В ванной Алик разделся. На пиджаке, со спины, белесые следы известки – запачкал, наверное, когда сидел, прислонясь к стене гаража. На брюках – корка подсохшей рвотной кашицы, «тольятелли из каштанов и жареные лисички»… Он долго лежал в горячей ванне, закрыв глаза, стараясь ни о чем не думать. Потом на цыпочках через комнату тети Даши прошел к себе. На диване уже было постелено. Он нырнул под одеяло, блаженно вытянулся и сразу заснул без всяких сновидений…

Проснулся Алик поздно. Странно, но курить не хотелось. Во рту все еще сохранялся отвратительный привкус сигареты, которую он выплюнул минувшей страшной ночью. Тетя Даша приоткрыла дверь в его комнату.

– Беги скорее к телефону. Жена твоя из Америки звонит опять… Правильно делает, проверяет.

Алик бросил взгляд на часы – без четверти одиннадцать. Значит, в Сан-Франциско сейчас без четверти двенадцать ночи. Он наспех натянул брюки, накинул на плечи, не застегивая, рубашку. В тапочках на босу ногу выскочил в коридор.

– Алык, это есть ты?.. Здравствуй. Уже я звонила тебе, – Барбара говорила по-русски, как было заведено у них при домашнем общении.

– Здравствуй, дорогая. Тетя Даша сказала мне о твоем звонке. Понимаешь, вчера я вернулся позднее, чем предполагал. Мы с приятелем попали в заварушку одну.

– Что есть «заварушка»?

– Ну, событие такое – неожиданное и не очень приятное. Только ты не волнуйся, пожалуйста, все обошлось, все уже нормально.

– Алык, я имею новость… Но зачем ты сказал мне ничего? Я есть твоя жена. Бог велел – жена прилепись к мужу, я прилепилась. Сегодня я плакала весь день. Почему ты не сказал мне о своей болезни?

– Как ты узнала?

– Доктор Кригел звонил. Он удивился, что ты улетел. Он сказал мне все, я плакала. Ты должен скрывать ничего от своей жены. Мы есть одна душа… Ой, какая я глупая сегодня – я забыла сказать самое главное. У тебя все хорошо! Доктор Кригел сказал – нет раковых клеток под мик-роскопом. А узелок, он видел на рентгене, это есть аденома.

– Что, что? – переспросил оглушенный новостью Алик.

– Это не есть рак! Это есть опухоль, но она есть неопасная.

– Доброкачественная?

– Да, да! Доктор Кригел просил позвонить, успокоить тебя. А еще он сказал – ты не должен курить… Сколько лет я прошу тебя. Сделай это ради меня и Машеньки!

– Ладно, ладно, приеду – тогда поговорим на эту тему… Как дочка?

– Каждый вечер мы с ней читаем твой букварь. Когда после работы я забираю ее из детского садика, она спрашивает – сейчас мы поедем в аэропорт встречать папу?.. Мы обе очень скучаем… Но ты отдыхай, не волнуйся – мы подождем.

На кухне, усевшись на табуретку под открытой форточкой, Алик привычно вытащил из кармана пачку сигарет. Задумчиво подержал ее в руке, разглядывая. Потом скомкал и выкинул в мусорное ведро… За каких-то десять часов судьба-рулетка выбросила ему два счастливых номера, дважды подарила жизнь. Но как сказал бы вчерашний отморозок, два раза подряд случайно не бывает. Может, не рулетка, а «высший промысел»?

Только сейчас Алик осознал до конца, какая непомерная тяжесть пригибала его плечи. Свалилась тяжесть – и все внезапно преобразилось, стало легким, праздничным, сверкающим первозданными красками. Даже это вот мусорное ведро в углу кухни, на эмалированной крышке которого еще можно разобрать имя, нацарапанное им, мальчишкой, в незапамятные времена: «Алик». Он приложил ладонь к той точке справа от грудины, где все последние дни ощущал постоянное тупое давление. Это ощущение исчезло! Алик вскочил, захохотал, завальсировал по кухне, вместо дамы прижимая к груди табуретку.

– Тетя Дашенька, у меня добрая новость! – сообщил он, входя в комнату.

– И что за новость такая?

– Жизнь прекрасна!

– Вон куда тебя понесло… Это еще бабушка надвое сказала – когда прекрасна, а когда не очень.

– Нет, нет, мы просто заелись – забываем порой, как прекрасна жизнь. По сравнению со смертью она всегда прекрасна!

– И новость эту жена тебе по телефону сказала?

– И эту, и еще другую – что она меня любит!

– Отчего же тебя не любить? Парень видный, душа добрая. А коли гульнешь иногда, так умная жена для собственного спокойствия не заметит… Все вы, мужики, одним миром мазаны.

– Тетя Дашенька, говорю, как на духу, – я от нее ни разу не погуливал. Все эти девять лет в Америке голова была другим занята – на ноги надо было становиться. Жизнь моя там вроде наладилась, но и теперь налево не побегу. Жена таким душевным человеком оказалась, не хуже нашей русской бабы. Этим дорожить надо.

– Ах, красиво ты говоришь. Коли так, дай-то Бог. Однако знаю я твой несерьезный характер. Поманит тебя какая-нибудь вертихвостка… Завтрак на стол ставить?

– Ставь. Я пока побреюсь и из ванной костюм грязный заберу. У нас в Сан-Франциско, в двух шагах от дома, хорошая химчистка есть – там его быстро приведут в порядок.

В коридоре он столкнулся с Лолитой.

– Доброе утро, Алик. Я вас увидеть хотела, – она смущенно хихикнула. – Вот визитная карточка нашего клуба, адрес. Я тут на обороте написала – вас пропустят как моего гостя, бесплатно. Приходите сегодня… Вы, наверное, не очень хорошо о работе моей думаете. А я считаю, что это тоже искусство.

– И вы правы, Наденька. Величайшие художники изображали обнаженное женское тело как драгоценный предмет искусства… Я вам так благодарен за приглашение.

– Значит, придете? Сегодня вечером…

– Такая жалость – не смогу.

– Будете заняты?

– Я?.. Да, занят. Я сегодня… домой улетаю!

– Так быстро – всего через четыре дня?

– Понимаете, четверть часа назад позвонила жена, сообщила очень важную новость. И я понял, что мне надо лететь.

– Надеюсь, новость хорошая?

– Прекрасная, ослепительная! Но мне надо лететь. Без задержки! – Алик дружески чмокнул ее в щеку, покрытую еле заметным детским пушком.

Решение лететь сегодня домой пришло к Алику так же внезапно, как и прежнее, неделю назад, – лететь в Москву. После мучительных переживаний минувших дней, мыслей об ужасной болезни, о смерти, ему захотелось побыстрее прижаться к своим близким – жене, дочке. Уверовать окончательно, что страшная угроза осталась позади…

Тетя Даша уже сидела за столом, ждала его к завтраку.