– Ее нельзя скачать, – объяснил Анохин немного раздраженно. – Мы из Москвы, у нас доступа нет. Странно, что ты этого не знал.

– Тогда плохо дело, – Леша взлохматил грязную челку. Казалось, от его одежды и тела до сих пор несло поездом.

– Говорил я тебе, – укоризненно покачал головой Анохин, – нельзя так просто срываться в Питер. Ладно, – он помолчал. – Говорят, один из входов в местные подземелья есть в Эрмитаже. Пойдем, посмотрим, что там.

– Хорошо, пойдем, – вздохнул Леша. – Эрмитаж, Эрмитаж… Там же этот, «Черный квадрат»?

– Идиот, – прошептал Анохин.

– Да расслабься ты, я шучу, – рассмеялся Леша и хлопнул друга по плечу. – На самом деле я не знаю, где «Черный квадрат». Пошли.

Мышкин надеялся, что шутки приведут его в боевое расположение духа. Они расплатились, сгребли всю до копейки сдачу, сделали по последнему глотку кофе и вышли обратно, на морозный Невский. Впереди был большой день.

* * *

Ходить по Питеру с Анохиным оказалось занятием мучительным. Язвительный Никита вдруг превратился в восторженного и веселого. Он подолгу зависал у каждого дома, фотографировал на телефон сонных людей и покрытую льдистой коркой Неву.

– Ты скоро? – вздохнул Леша, когда Никита перегнулся через перила моста через Мойку в попытках заснять пару голубей.

– Ты везде был, – ответил Анохин, – а я нигде. Кроме Москвы и Тюмени. Так что заткнись.

Леша промолчал. Неужели всё это и правда прекрасно, а он разучился удивляться? В этот момент ему ужасно захотелось разделить чувства Анохина, но не получалось.

Дворцовая площадь была залита светом – холодная, пустая, с конусообразной елкой в середине. Леша с Никитой нашли вход в Эрмитаж, но оказалось, что до открытия музея остался час, поэтому они вернулись на площадь и остановились, не зная, что делать дальше.

– Ты, наверное, хочешь погулять, – обреченно сказал Леша. – Ладно, пошли.

Но Анохин только отмахнулся. Он уставился в одну точку. Отследив его взгляд, Леша понял: друг смотрит на неприметного парнишку, стоящего рядом с елкой. Куртка зеленая, почти сливающаяся по цвету с елкой, черная шапочка с помпоном. Курносый, лицо круглое. Ничего особенного.

– И что? – спросил Леша.

– Он акабадор.

– Как понял?

– На руку посмотри.

На кисти парнишки, красной от мороза, виднелась буква омега – акабадорский знак.

– Он сейчас нас заметит! – Когда незнакомец повернулся, Леша тут же сделал вид, что фотографирует Зимний дворец.

Померзнув еще недолго, вероятный акабадор сунул руки в карманы и зашагал по направлению к набережной.

Леша с Никитой переглянулись: за ним.

Незнакомец шел быстро, иногда переходя на бег. «Только не упустить его», – стучало в голове у Леши. Перед глазами маячило зеленое пятно куртки, и Мышкин все время ускорял шаг.

Сначала улицы, по которым они шли, казались более-менее знакомыми. Но потом парень в зеленой куртке свернул во двор, потом в еще один, и вот уже перед Лешиными глазами мелькала вереница незнакомых переулков, грязно-желтых домов и витрин продуктовых магазинов. Где-то слева была вода. Или справа.

Наконец незнакомец сбавил шаг и нырнул в очередной двор, и Леша с Никитой устремились за ним. Парень поправил шапку и зашел в подъезд.

– И что будем делать? – спросил Леша.

– Дверь без кодового замка. Пошли.

Боясь упустить незнакомца, Леша и Никита проскользнули вслед за ним.

Подъездная дверь скрипнула. Пахнуло кошками.

Вверх уходила узкая лестница с отваливающимися ступеньками. Не было слышно ни единого звука – ни шагов, ни поворота ключа в замочной скважине.

Анохин поднялся на несколько ступеней, прислушался и поманил Лешу.

– Смотри, – сказал он, указывая пальцем вперед.

Леша подошел, чтобы увидеть. В воздухе искрились две скрещенные линии портала.

– Где мы окажемся, если… пойдем?

Анохин пожал плечами – кто его знает. Не сговариваясь, Леша с Никитой оттолкнулись и друг за другом нырнули в портал. Питерский подъезд исчез, впереди была только темнота.

* * *

Ветер, колющий лицо, как тысяча мелких иголок. Леша открыл глаза и едва удержался на ногах. Он стоял на обледеневшей металлической крыше, куртка зацепилась за телевизионную антенну. Было невысоко – может, этаж четвертый. Вдаль уходили такие же крыши, слева протыкал низкие облака шпиль Адмиралтейства.

– Никит? – позвал Леша.

– В порядке, – раздалось сзади.

– Где этот?

Рискуя упасть, Леша отцепил куртку.

И сразу же попал под прицел. Острие чьего-то стила неприятно царапнуло шею сзади.

– Повернись медленно, – раздался над ухом вкрадчивый голос. – Медленно! Руки подними!

– А быстро и не получится, – некстати съязвил Леша. – Скользко, блин.

За это сразу же получил легкий укол.

Он повернулся и сразу же уперся взглядом в черную, как вороново крыло, макушку. Перед ним стояла девчонка – худенькая, зеленоглазая, в легком бежевом плаще (и не холодно ведь!). Ее стило теперь было у самого Лешиного носа. Краем глаза Леша увидел, что парень в зеленой куртке, за которым они гнались, держал на мушке Анохина.

– Ты был прав, – сказала девчонка, обращаясь к парню. – Они пошли за тобой.

«Напарники», – сразу же понял Леша.

– Обманул, значит, – процедил он.

– Что вам нужно? – девчонка повернулась к Мышкину Зеленые глаза недобро сверкнули. – Какого черта ты ошивался около главного штаба акабадоров?

– Мы акабадоры, – хрипнул Мышкин. – Из Москвы. Мы же портал прошли.

– Ну прошли, – девчонка легонько царапнула пером Лешину щеку. Сразу защипало. – А дальше? Докажи, что ты акабадор!

– Я не дерусь с девушками, – Мышкин поморщился. – Убери стило, поговорим нормально.

– Я сказала, докажи! – девчонка царапнула Лешину щеку с новой силой. Леша почувствовал, как на лице выступила капелька крови.

Он выхватил стило из кармана. Направил на противницу. Два острия, соприкоснувшись, издали противный металлический скрежет. Леша попробовал атаковать первым – не тут-то было. Незнакомка отпрыгнула и, балансируя на краю крыши, поддразнивала Лешу, строя забавные рожицы.

Казалось, что ее ноги будто приклеены к скользкой крыше, в то время как Лешины разъезжались в разные стороны, будто он стоял на катке без коньков.

– А в Москве все акабадоры такие? – нараспев произнесла она. – Чему вас там учат?

Леша засопел. Питерская стерва заманила на крышу и еще издевается? Ее напарник больше не держал стило у горла Анохина.