При мысли быть втянутым в глупую колониальную заваруху из-за ящика почтовых марок Алекс насмешливо и чуть презрительно усмехался. С гораздо большим удовольствием он согласился бы быть втянутым в объятия своей новобрачной, хотя и подозревал, что после отлучки может, вместо райского наслаждения, получить ночной вазой по голове. Но каша с марками, судя по всему, заваривалась густая, и попасть в объятия Эвелин ему грозило не скоро. У него был план, как решить дело с минимальным кровопролитием, но нужно еще убедить в этом графа. Пока он ждал момента вступить в разговор.

Глядя, как над горизонтом показался краешек солнца, Алекс удобнее устроился в кресле. Такого он не ожидал от брачной ночи. О поцелуях пока приходилось лишь грезить. Джентльмены за столом все говорили, и конца разговору видно не было. Грэнвилл пока не собирался переходить к его плану. Значит, освободиться удастся не скоро… Может, сбежать отсюда на часок? Торопливые телодвижения при дневном свете это совсем не то, что целая ночь, но он сейчас был бы рад любой малости. Воспоминание о бессвязном совокуплении, которое и было-то уже больше педели назад, лишь разжигало желание.

Не сомкнув за всю ночь глаз, на рассвете Эвелин перестала и пытаться заснуть. Да и утро было какое-то странное. Безмолвное. Не звонили колокола, не бежали по улицам люди, не палили пушки. Если марки и привезли, то никто, похоже, не собирался их отвоевывать.

Не в силах сидеть сложа руки и гадать, где может быть Алекс, и еще меньше желая встречаться с матерью, когда та придет упаковывать вещи, Эвелин оделась и поспешила в контору. Она не представляла себе, чем будет заниматься, когда уедет, но пока на складах было полно текущих дел. В последние дни она совсем забросила бумаги.

Человек, которого нанял Алекс, был уже на месте. Увидев Эвелин, он приветствовал ее вежливым кивком и отложил в сторону перо.

Не привыкнув видеть кого-то другого на своем месте, Эвелин стала нервными движениями снимать перчатки и плащ. Погода портилась, и она с тревогой посмотрела на корабли в гавани. Многие из них скоро уйдут в более теплые порты, если уже не ушли. Пожалуй, кроме «Нептуна», ни одного из больших кораблей не осталось.

— Не ожидал увидеть вас сегодня, мисс Веллингтон… миссис Хэмптон. Могу быть вам чем-нибудь полезен?

Он говорил точно квакер. Да он и был квакером. Она могла бы понять, почему Алекс так доверял этому человеку, но все в ней вдруг взбунтовалось против только что произнесенного нового имени. Склады принадлежали их семье много лет. Пока они будут жить с Алексом, можно не беспокоиться о доходах и расходах, можно платить жалованье этому человеку, но, если ситуация ухудшится или мать с Джейкобом захотят вернуться сюда, на что они будут жить? Теперь и в финансовом отношении она зависит от Алекса.

Ей не понравились эти мысли. Решительно повесив плащ на крючок, она прошла за прилавок, к столу управляющего.

— Я совсем забросила работу в последнюю неделю, мистер Джонсон. Могу я посмотреть переписку и счетные книги?

Он с невозмутимым видом выложил стопкой все, что она попросила, и удалился в склад, чтобы заняться инвентаризацией, которую потребовал Алекс. Его вовсе не интересовало, почему хозяйке захотелось провести первый день семейной жизни копаясь в пыльных бухгалтерских книгах.

Эвелин провозилась дольше, чем думала сама, подсчитывая возможные прибыли на будущий год, с учетом уменьшившегося в последние месяцы оборота. Подсчеты не обнадеживали, но при толковом ведении дел можно выжить. А если обстановка долго не изменится к лучшему?.. Получалось, что денег на домашние расходы и на зарплату управляющему не хватит.

Вернувшийся мистер Джонсон сообщил, что на улице уже темнеет. Эвелин со вздохом оторвалась от книг и в сопровождении мистера Джонсона, который вызвался ее проводить, отправилась домой. Только тут до нее дошло, что минул целый день, а Хэмптон даже не зашел в контору проведать ее.

В окнах дома светились огни, и Эвелин невольно ускорила шаги.

Густой аромат рыбной похлебки доносился в прихожую. Мистер Джонсон вежливо отказался зайти и удалился. Эвелин отправилась на кухню, вспомнив, что на завтрак она съела лишь несколько тостов и яблоко, а с обедом они вообще разминулись.

При виде матери, склонившейся над плитой, на глаза навернулись слезы. Все было по-прежнему, по-домашнему. Только теперь она должна стоять над плитой, готовя ужин мужу. Эвелин огляделась. Молли в углу резала хлеб, а Джейкоб слизывал из миски остатки сладкого теста. Все было в точности как всегда. Когда в ее жизни еще не было Алекса.

Все взглянули на нее, но никто не удивился, что она целый день отсутствовала. Миссис Веллингтон буднично попросила, чтобы она помогла накрыть на стол.

Считая тарелки, Эвелин вдруг задумалась.

— Алекс будет к обеду? Он ничего не передавал?.. А лорда Грэнвилла не приглашали?

Миссис Веллингтон изумленно обернулась.

— А разве он сам тебе не говорил?.. Наверное, подумал, я пошлю тебе записку. Я просто подумала, если тебя нет… — она не закончила. — Алекс вместе с графом отправились на Замковый остров, совещаться с губернатором Бернардом. Они ничего не сказали, но, я думаю, они постараются убедить губернатора передать марки на хранение графу. Конечно, трудно поверить, что такой преданный Короне человек, как лорд Грэнвилл, ввяжется в столь сомнительное дело. Но, может, Алекс сумеет его убедить?

Эвелин резко отвернулась и пошла в столовую.

— Граф много лет прожил на Барбадосе, — бросила она с порога. — Так что я бы не очень полагалась на его верность кому-нибудь. Так же, как и на верность Алекса.

И это был самый разумный взгляд на происходящее. Оба эти человека были расчетливыми дельцами и во всем блюли собственный интерес. Она не знала, каким боком она входила в их планы и входила ли вообще, и Алекс, похоже, не собирался ее в это посвящать. А тот рассказ о собственной юности оказался случайной слабостью, которая не скоро повторится. Да и вообще, их разговоры очень редко касались таких эфемерных вещей, как доверие, чувства. Единственный план, который имелся в ее отношении у Алекса, состоял в том, чтобы наплодить ему детей на той огромной кровати, которая стояла сейчас в спальне.

Ставя тарелки на стол, Эвелин в который раз кляла себя за глупость. Выйти замуж за человека, который не любил ее! Да у него и в мыслях не было чем-то поступаться ради нее! Теперь это стало ясно. А она должна теперь бросить все, что знала и любила, все, что составляло ее жизнь. Это несправедливо.

Постепенно чувство обиды все сильнее охватывало ее. Koгда домашние ушли, как бы намекая, что он обязательно явится сегодня, Эвелин сначала заперлась, потом долго стояла в раздумье у двери. Додумалась даже, что он вполне мог вернуться к той проститутке в таверну. А она должна тут с ума сходить! Сама виновата. Она с грохотом отодвинула засов и со слезами на глазах посмотрела на огромную кровать у себя за спиной. И как только у нее хватило ума поверить, что счастье можно построить только из своей любви?