– Да клянусь Юпитером! Я ж слово тебе давал, что мы о мальце позаботимся!

– Давать-то давал, да только на моем веку ты не первый, кто от своего слова затем и отступался. Но и не доживал, чтоб пожалеть потом об ошибке…

– А ну хватит! – резко и гневно встряла Петронелла. – Я за свою сестру жизнью поручусь, и за Мария тоже. Выдать Луция они хотели не больше, чем я. Или ты и мне не веришь?

Макрон бдительно осекся.

– Тебе я верю. Только опыт тоже есть. Когда надолго оказываешься в Риме, то уже вскоре убеждаешься, что там нет никого – почти никого, – кто не готов тебя сдать, была б цена красна… Вы еще никому о том не говорили? Старику Семпронию, например?

– До этого пока не дошло. Я еще даже не знаю, как он воспринял нашу с Луцием пропажу.

Макрону вспомнился вечер, когда у них с сенатором состоялся разговор о необходимости увезти Луция в безопасное место, пока за его отцом идет охота. Семпроний тогда с трудом скрывал гнев, но все же согласился, что Катон беспокоится о своем сыне не зря и ребенка сейчас лучше увезти. И вот теперь этот ребенок похищен и над ним занесено острие меча… Макрон неловко кашлянул.

– Пожалуй, я дам ему знать. А вы трое пока оставайтесь здесь. Про Луция никому не говорите и на глаза тоже не показывайтесь.

– А хозяйство? – забеспокоился Марий. – Нельзя ж его взять и бросить.

– На твоем месте я перед возвращением хорошенько подумал бы. И с этим повременил, хотя бы до поры. Если Луций в руках у того, о ком я сейчас думаю, то знай: оставлять за собой концы он не любит. Ты, наверное, видел лица тех, кто ему служит. Удивительно, что они не расправились с вами там же, на месте. Решать тебе, но я на твоем месте обзавелся бы хорошим клинком и больше с ним не расставался. – Макрон отер себе лоб и протяжно вздохнул. – Ладно. Сейчас, наверное, пойду поговорю с сенатором. Одному Юпитеру известно, как он отреагирует на такой оборот событий…

* * *

– Такое положение дел неприемлемо, центурион, – с натянутым спокойствием изрек Семпроний. – Сначала без моего согласия из дома исчезает мой внук. Затем я не слышу ничего о мерах, принятых тобой и моим зятем к раскрытию истинных злоумышленников, стоящих за убийством сенатора Граника. А теперь вот это… Вы оба ни разу не задумывались, что я мог бы помочь вам в поиске справедливости?

– Катон придерживался мнения, что почтенного сенатора в это дело лучше не втягивать. Чем меньше он знает, тем лучше. Для его же блага.

– В самом деле? Или же вы просто не хотели посвящать меня в ваши конфиденциальные планы?

– Ни в коем разе, господин сенатор. Катон просто не хотел ставить тебя в рискованное положение.

– Мы все нынче рискуем. При этом даже не важно, кто мы – невинные зеваки или преданные своему делу заговорщики… – Семпроний глубоко вздохнул. – Как бы оно ни было, мы должны сосредоточиться на поиске Луция и его спасении.

– Безусловно, господин сенатор! – Макрон истово кивнул, предпочитая находиться с Семпронием на не столь спорной территории.

Сенатор откинулся на спинку стула и сейчас смотрел мимо центуриона на заваленные свитками полки вдоль стены таблинума.

– Весьма, весьма тревожит известие о похищении ребенка. И вместе с тем даже в нем есть малая толика утешения.

– Это какая же?

Семпроний проницательно поглядел на Макрона.

– А вот ты вдумайся, центурион. Зачем хватать мальчика, если только не для давления на его отца? А это, по крайней мере, означает, что Катон не в руках у Палласа. Во всяком случае, пока. Можно утешиться хотя бы этим, даже если, как ты говоришь, от него несколько дней нет известий.

– Ну да, – неопределенно ответил Макрон.

– Взять еще и то, что оставлена в живых няня Луция и ее родственники. Те, кто стоит за похищением, наверняка рассчитывали, что они тут же кинутся доводить это известие до тебя. А им это надо единственно затем, чтобы ты связался с Катоном. Поэтому я бы на твоем месте поостерегся встречаться с ним в ближайшее время: вдруг они увяжутся следом и ты выведешь их прямиком на него… Даже если тебе удастся избежать слежки, Катону все равно придется так или иначе встать на защиту Луция, и свою жизнь он предложит взамен на жизнь моего внука. Уж мы-то это знаем. Куда ни кинь, всюду клин… Умно. Палласу надо отдать должное. Ума ему не занимать.

– Ума палата, да снизу грязновато… Для меня этот выродок низменней любой гадюки. А лучший способ обезопасить себя от змеи – это отсечь ей голову.

Семпроний на такую брутальность приподнял брови:

– Или осмотрительно ее обойти, пускай себе ползет. А уже затем, когда она утратит бдительность, отсечь ей голову.

Макрон, взвесив эту фразу, пожал плечами.

– Для меня главное, чтоб та башка слетела.

– Я это вижу.

– И чтобы начисто, а не наполовину.

Сведя перед собой ладони, сенатор некоторое время сидел, опершись подбородком на выставленные большие пальцы, а затем кивнул какому-то принятому решению.

– Поступим следующим образом. На данный момент нужно обеспечить безопасность няне мальчика и ее сродственникам. Чужую задачу они, судя по всему, выполнили, и теперь Паллас вполне может от них избавиться. Поэтому возвращаться под свой кров им небезопасно.

– Согласен и благодарен, господин сенатор.

Напряженно о чем-то думая, Семпроний продолжил:

– Нужно, чтобы ты еще с часок здесь побыл. Мне нужно кое с кем это обсудить. Можешь положиться на мое слово: мы оба можем ему доверять. Сиди здесь, я ненадолго.

Он резко встал и вышел из таблинума. Когда его шаги в коридоре стихли, Макрон с подавленным вздохом опустился на кушетку под полками. Хорошо, если сенатор прав и похищение Луция – лишь подтверждение того, что Катон по-прежнему на свободе. Но в руках у врага мальчик лишь разменная монета, и неминуем час, когда имперский вольноотпущенник использует его как приманку, с тем чтобы завлечь в ловушку Катона. Ну, а после этого тот считай что покойник, да и участь маленького Луция останется под вопросом. Перспектива такая, что кровь стынет в жилах. Полулежа на кушетке, Макрон изнывал в ожидании Семпрония.

Было уже совсем темно, когда сенатор наконец воротился; не просто затемно, а уже за полночь. Дверь в таблинум открылась, и на пороге предстал Семпроний в необычном для себя виде – препоясанный мечом. Не успел Макрон что-либо сказать, как сенатор коротко распорядился:

– Ступай за мной.

Не дожидаясь, он повернулся и зашагал по коридору в заднюю часть дома; центурион поспешил следом. Через сад они прошли в окруженный стеной двор с жилым помещением для рабов, кладовыми и стойлами. Внутри у ворот ждал паланкин с носильщиками и небольшим эскортом из рабов с факелами и дубинами. Завидев приближение хозяина, факельщики тут же зажгли факелы. Еще там стояла Петронелла с двумя накинутыми на руку плащами. Первый она с поклоном подала Семпронию, а второй протянула Макрону.