«Благодаря самоотверженности и упорству Романа, – пишет Засухин, – мы имели довольно полное представление о подрывной деятельности абверштелле-107 и всего “Виддера”, знали о пунктах переброски и каналах проникновения вражеской агентуры в наш тыл. От Романа мы узнали также, что “Виддер” широко практикует заброску своих агентов под видом раненых солдат и офицеров, следующих в тыл. Отдел контрразведки “Смерш” Брянского фронта после получения этой информации организовал тщательную проверку всех подозрительных раненых и выявил немало шпионов. Сведения Романа о передислокации воинских частей противника, о концентрации на той или иной железнодорожной станции военной техники представляли для командования Красной Армии и партизан огромную ценность. Разведчик сообщал, например, следующее: “2-ю танковую армию сменяет 9-я. Каминский стянул свою артиллерию в Новую Гуту. В Локоть прибывают немецкие воинские части, военная техника, поставлено много зениток”».

К сожалению, судьба Андриевского и всей его группы сложилась трагически. Как писал Брянцев, фортуна разведчика очень капризна. Это хождение по тонкому льду. Неверный шаг, лед треснул – и гибель без возврата:

«Ненастье поздней осени. Ни луны, ни звезд. Темень. Я шлепаю по лужам, разъедающим тротуар, по грязи, липкой и тягучей, как смола.

– Halt! – раздается требовательный окрик, и я останавливаюсь. От серой стены дома как бы отделяются два черных пятна и, пересекая булыжную мостовую, медленно направляются ко мне. Жду. Двигаться нельзя. И нельзя идти навстречу. Гитлеровские порядки мне знакомы. В нескольких шагах от меня вспыхивает свет ручного фонаря. Его острый голубоватый лучик ощупывает меня снизу доверху и гаснет. Становится еще темнее. Патруль подходит вплотную. Лиц солдат я не могу разглядеть. Тот же резкий простуженный голос требует:

– Ihren Ausweis!

– Bitte sehr! – отвечаю по-немецки. Подаю. Вновь вспыхивает фонарик. Теперь я вижу конец ствола автомата. Его отверстие холодно глядит на меня. Лучик света пробегает по бумажке и меркнет.

– Hände hoch!

– Ich bin Suchorukow, Dolmetscher des Bürgermeisters. – Я Сухоруков, переводчик бургомистра.

– У вас кончился пропуск.

– Вы не обратили внимания – пропуск продлён. На обороте есть печать и подпись военного коменданта.

– Sie dürfen gehen. – Можете идти.

– Danke sehr, – отвечаю я, получаю документ и опять шагаю по грязному тротуару».

Сухоруковым был Дим-Димыч. Его друг Андрей Трапезников под легендой бывшего уголовника Кузьмина становится маркером офицерского казино и доверенным человеком абвера, вербовщиком. «Еще до войны мы знали, что люди, населяющие нашу огромную страну, не одинаковы, – пишет Брянцев. – Одни активно, не жалея сил, строили новую жизнь – таких было подавляющее большинство. Другие предпочитали стоять в сторонке. Они не мешали, но и не помогали нам, приглядывались, прислушивались, охали или хихикали. Во всяком случае, реальной угрозы не представляли. Третьи – оголтелые, ненавидящие звериной ненавистью все новое, подчас открыто, подчас рядясь в овечьи шкуры, вредили нам. Они ждали оккупантов и стали активно служить им. Из них комплектовалось так называемое русское самоуправление, рекрутировались полицейские отряды, вербовались провокаторы, предатели, платные агенты гестапо, осведомители абвера, диверсанты. И они, эти бывшие русские люди, знающие уклад нашей жизни, имеющие обширные связи среди горожан, знакомые с подлинной гражданской биографией многих людей, были страшнее и опаснее гитлеровцев. От них и получило первый удар наше подполье».

Основной удар подполью нанесло «русское гестапо» во главе с Букиным Михаилом Ивановичем, начальником Орловского сыскного отделения полиции. Он родился в 1897 году в Орле в семье купца 1-й гильдии, учился в Киевском коммерческом институте. После революции работал бухгалтером, кассиром, товароведом и перед самой войной был осужден на два года за растрату. Срок отбывал в Гомеле. После прихода немцев вернулся в Орёл. Через свою соседку Ольгу Стёпину, которая работала переводчицей в орловском гестапо, в январе 1942 года Букин устроился в Орловскую городскую полицию. Вскоре он был назначен старшим агентом в розыскную группу, а 15 апреля возглавил эту группу.

В мае 1942 года группа была реорганизована в Орловское сыскное отделение полиции и передана в подчинение орловскому СД, которое возглавлял криминаль-комиссар СС Ганс Герман Кох. Осуществляя в широких масштабах карательную деятельность, Букин и его агенты занимались выявлением, розыском и массовыми арестами коммунистов, комсомольцев, советских разведчиков, партизан и других советских патриотов. Списки «неблагонадёжных» утверждала комиссия в составе самого Букина, его заместителя Ковригина, сотрудников полиции Круппа, Калганова, Григорьева и Романова. После утверждения все списки передавались в СД Коху.

Задержания неблагонадёжных лиц проводились совместно с немцами. Букин лично руководил обысками и арестами. Во второй половине 1942 года он получил информацию от своего тайного агента о том, что в Орле проживает Челюскин, заброшенный в тыл немцев со специальным заданием. Как оказалось, Челюскин заведовал паспортным столом городской полиции. В результате была раскрыта подпольная группа, действовавшая внутри самой полиции. В августе и сентябре были арестованы начальник полиции Орла полицмейстер В.И. Головко и личный секретарь Букина Дмитрий Сорин. В группу также входили Н. Челюскин и Павел Кунце.

Впоследствии один из сотрудников сыскного отделения показал: «Когда мы вошли в кабинет к немцам, то увидели, что Головко лежит на полу без сознания. Мы унесли его в указанный Букиным кабинет № 5. Букин шел впереди и, когда мы положили Головко на пол, тут же стал ногами ему на грудь и начал подпрыгивать, что-то приговаривая… Букин несколько раз подпрыгнул на груди у Головко… Тот пролежал до утра и умер, не приходя в сознание». Остальных участников группы расстреляли.

Букин также причастен к разгрому «орловских молодогвардейцев» – самой крупной из подпольных групп, действовавших в Орле. Как пишет Мартынов, ее организатором был ученик 10-го класса, секретарь комитета комсомола железнодорожной школы № 32 Владимир Сечкин, хотя, по данным орловского исследователя Александра Алояна, организатором группы была Екатерина Блинникова – знакомая Сечкина по комсомольской работе. В группу входило более 20 человек, в том числе оставшаяся в городе по заданию обкома комсомола Нина Алексеева, Евгений Борзенков, разведчик штаба партизанского движения Брянского фронта Александр Подделков, Павел Маяцкий, Мария Земская, фронтовики-окруженцы военфельдшер Владимир Булгаков, танкист лейтенант Алексей Чеченев и его брат Николай, Евгений Цыганков, Мария Лобанова и другие. Возглавил группу Владимир Сечкин, которому в октябре 1941 года было всего 16 лет – но он был комсомольским вожаком и спортсменом, в 1940 году стал чемпионом РСФСР по спортивной гимнастике среди школьников. Сечкину удалось установить связь с 1-й Курской партизанской бригадой с помощью связной Марии Ушаковой. Подпольщики распространяли листовки, передавали в отряд планы расположения немецких частей, наблюдали за следующими через Орёл эшелонами с военной техникой. К тому же Сечкин неплохо знал немецкий язык и смог устроить машинисткой в немецкую войсковую часть, занимавшуюся строительством военных объектов, свою старшую сестру, получив доступ к секретным документам.