По завершении переговоров — на них ушли полные два дня, — в соответствии с традицией, китайцы организовали обильное застолье, обернувшееся пятизвездочным банкетом в абсолютно беззвездочной обстановке захолустья, расположенного в восьми часах езды от Пекина. Стены и пол ресторана десятилетиями не подновлялись, мебель — как в лавке старьевщика, вся обстановка пропитана запахом сигаретного дыма. Зато на стоянке — сплошь «Мерседесы» местных коммунистических бонз, а справа от наших приборов — пачки дорогих сигарет, явный признак того, что нас принимают как почетных гостей, к тому же в лучшей городской забегаловке. Рисовое виски — без ограничений. Предполагалось, что мы должны выпивать по крайней мере по рюмке с каждой переменой блюд.

А перемен было много. Настолько много, что удивительно, как я обратил внимание на поджарку, один из элементов которой мне не удалось идентифицировать ни визуально, ни на вкус. Когда поинтересовался, мне объяснили, что это петушиные гребешок и бородка — красное мясистое завершение петушиной головы и симметричная ему подвеска под голосистым клювом. И добавили, что, съев их, я буду таким же «сильным», как петух, успешно управляющийся со всеми своими многочисленными курами. Это определение, «сильный», вы услышите в Китае применительно к результату употребления многих непривычных для евроамериканца продуктов.

Гребешок не единственная необычная часть птицы, присутствующая в азиатских блюдах, как, впрочем, и в кухне народов других регионов мира, где не чураются гастрономических экспериментов. В частности, во Франции петушиные гребешки обескровливают, снимают с них кожу, затем маринуют в смеси оливкового масла и лимонного сока, нанизывают на шампур, макают во взбитое яйцо, посыпают мелкими панировочными сухарями и жарят на сливочном масле.

Пожалуй, наиболее диковинный продукт — петушиные яички. Нет необходимости объяснять, почему их едят, разве что следует отметить их популярность в Китае и во Франции, что, возможно, определенным образом характеризует эти страны. Лично я видел только фотографии банок, в которых хранились атрибуты петушиных подвигов, показавшиеся мне слишком массивными для петуха. Может, потому они так голосят? В своей замечательной книге «Запретная кухня» Кельвин Шваб предлагает готовить индюшачьи яички: чистить их, как конкордский виноград, панировать и жарить.

Евроамериканцам кажутся, мягко говоря, странной пищей и многие другие части тела домашней птицы. Моя жена Ламаи — наполовину тайка, наполовину кхмерка — обожает жевать куриную лапку, которая не вписывается в рамки лично моего представления о курятине. Историческая родина этого условно питательного снэка опять же Азия, хотя ту же привычку можно наблюдать и в других регионах мира, где уровень благосостояния такой, что не пропадает ничто, хотя бы отдаленно напоминающее пищу. Обычно лишенные мяса, но богатые желатином куриные лапки бросают в суп (наряду с другими продуктами) либо макают в жидкое тесто и обжаривают во фритюре, что, безусловно, делает их более привлекательными. Считаю, однако, что это скорее не пища, а источник удовольствия от самого процесса жевания, подачка голодному желудку, то же наслаждение я вижу на морде глодающей кость собаки.

Еще более озадачивает меня пристрастие людей к утиным клювам и перепонкам на утиных лапках. Блюда с ними также пришли из родных для моей жены северо-восточных провинций Таиланда. Клювы жарят в масле, а перепонки сначала отрезают, потом снимают с них кожицу и наконец готовят до мягкого состояния, чтобы потом добавить в салат, возможно, со сходным по консистенции продуктом — с медузами. Благодаря также содержащемуся в них желатину перепонки добавляют своеобразия супам и тушеным блюдам.

Многим интригующим превращениям подвергаются птичьи яйца. В Аравии их жарят на оливковом масле и посыпают мятой или майораном и зеленым луком. На Филиппинах яйца солят или позволяют сформироваться в них эмбриону (см.: Балут, с. 168). Бывший президент Соединенных Штатов Ричард Никсон любил лакомиться яичницей-болтуньей с кетчупом — пожалуй, самое странное блюдо такого рода, о котором я когда-либо слышал, даже с учетом представленного ниже.

Первое, что необходимо знать о «Тысячелетних яйцах», это то, что они лишь выглядят так, словно их нашли в могиле какого-то давно умершего китайского императора (если верить названию, кого-то из представителей династии Сун, правившей с 960 по 1126 год). Блюдо готовится путем замачивания примерно на три месяца утиных (предпочтительнее) или куриных яиц в насыщенном соляном растворе с соком лайма, щелочью и чайными листьями с последующим обмазыванием смесью глины, сока лайма, пепла и соли и закапыванием в землю как минимум на два месяца. За это время белок приобретает темно-зеленый цвет и становится похожим на сыр, а желток остается желтым или чернеет. Тайцы называют их «яйца лошадиной мочи», но только чтобы поиздеваться над блюдом, имеющим привлекательные вкус и текстуру. Какой бы странной ни казалась итоговая цветовая гамма, вкус этих яиц действительно замечательный, напоминающий перезрелый камамбер; они прекрасно сочетаются с солеными китайскими овощами и имбирем.

Еще большей популярностью пользуются «Соленые яйца», опять же утиные. Сначала путем растворения соли в теплой воде готовят перенасыщенный раствор. Затем сырые яйца укладывают в глиняный горшок или стеклянную банку и заливают соляным раствором на срок от двух недель до полутора месяцев. Кельвин Шваб считает, что секрет хороших соленых яиц — в добавлении одного стакана джина на каждые 4,5 литра воды. Естественно, чем продолжительнее замачивание, тем более солеными и, вероятно, более хмельными становятся яйца. Перед употреблением их варят вкрутую, а скорлупу тех, что идут на продажу, обычно красят в ярко-красный цвет.

Соленые яйца чистят, разрезают на четыре части и едят с горячим рисом или с жидкой рисовой кашей дамичжоу, популярным китайским завтраком. Кроме того, мелко нарезанное яйцо смешивают с нарезанными помидорами, посыпают свежим кориандром или базиликом, зеленым луком и подают с кусочками консервированного имбирного корня. Если используется приправа к салату, она должна быть легкой — например, немного смеси растительного масла и уксуса или только оливковое масло.

Есть еще нечто, именуемое «Яйцо монстра». Впервые рецепт этого блюда я встретил на страницах уважаемого «Гастрономического Ларусса», а позже видел разные его варианты во многих источниках, хотя не думаю, что всеми этими рецептами часто пользуются. Предполагается наличие от 12 до 24 яиц, двух очищенных свиных мочевых пузырей — одного большого и одного маленького, — а также очень большой кастрюли для варки.

Яйца разбивают, и желтки отделяют от белков. Взбитые желтки выливают в маленький пузырь, который затем завязывают и опускают в кастрюлю с водой. Варят желтки до готовности. После остывания твердый желточный шар извлекают из пузыря, невзбитые белки выливают в большой пузырь и туда же помещают шар из желтков (утверждается, что шар сам займет центральное положение, как и положено желтку в яйце). Пузырь завязывают и варят до свертывания белка. Остывшее гигантское яйцо вынимают из пузыря и нарезают.

«Ларусс» без тени иронии предлагает есть яйцо холодным, сбрызнув уксусом, или подрумяненным в духовке с соусом бешамель.