— Нет, я…

Пораженная его словами, она откинулась на спинку дивана. Значит, в ту ночь он вовсе не намеревался с ней попрощаться. Напротив, пытался единственным известным ему способом не допустить, чтобы она разорвала их отношения.

И все же не довел начатое до конца.

— Так почему же вы остановились тогда?

— Вы улыбнулись мне, — со стоном признался он. — Смотрели на меня такими доверчивыми глазами. Как я мог предать ваше доверие, лишить права выбора после того, как вы продемонстрировали, насколько это важно. Именно в тот момент я осознал, что хочу не просто обладать вами и заставлять делать то, что нужно мне. Я хотел, чтобы вы… — Он помедлил. Костяшки пальцев побелели. — Я желаю невозможного. Я хочу, чтобы вы любили меня.

— Ах, это… — с губ Генриетты сорвался едва слышный всхлип, — это же восхитительно!

— Что? — Дебен повернулся к ней так быстро, что на мгновение потерял равновесие и был вынужден схватиться за каминную полку, чтобы не упасть. — Что именно вы находите восхитительным?

— Вы захотели меня настолько сильно, что пошли на такие жертвы. Беспокоились обо мне и поставили мои интересы превыше своих. Представляю, чего это стоило.

— Да. Ведь в ваших глазах я — эгоистичный ублюдок, — горько ответил лорд Дебен.

— Но если все, что вы говорите, правда, — воскликнула Генриетта, внезапно озадаченная одним несоответствием, слишком бросающимся в глаза, — отчего же тогда вы не посватались ко мне в традиционной манере? Зачем понадобилось все так усложнять?

— Потому что вы отказали бы мне, — уверенно отозвался он. — Да и как иначе? Вы и пяти минут не провели в городе, как узнали о моей репутации. Как может девушка с высокими моральными принципами всерьез рассматривать возможность связать жизнь с таким закоренелым ветреником?

На лице Генриетты появилось задумчивое выражение.

— Мне всегда было интересно узнать, отчего вы считаете себя воплощением зла. Вы ведь, подобно другим мужчинам вашего положения, не завсегдатай публичных домов, не держите армию любовниц, от которых избавляетесь вместе с их незаконнорожденными детьми, едва только они вам наскучат. Я никогда не замечала, чтобы вы злоупотребляли спиртным.

Дебен поморщился от отвращения.

— Я не привык мутить сознание. Алкоголь притупляет чувства и делает дураками мужчин, которых при иных обстоятельствах я мог бы уважать. Неужели вы хотите, чтобы в обществе меня считали идиотом? — Он взмахнул рукой. — Но, подобно прочим мужчинам моего положения, я получил первый сексуальный опыт в борделе. Однако очень скоро я осознал, что слишком брезглив, чтобы становиться завсегдатаем подобных заведений, и завел целую армию любовниц, хотя и это быстро сошло на нет. Есть в подобных отношениях что-то торгашеское.

— О, понимаю! Замужняя женщина, по крайней мере, искренне жаждет заполучить вас для себя самой, а не из-за того, что вы могли бы ей преподнести в качестве подарка.

— Вы возносите эти связи на такую высоту, на какую им никогда не взлететь, — скрипнув зубами, отметил Дебен. — Вовсе они не хотели меня, а просто мечтали заманить в свою постель кого-то, кто сумел бы развеять скуку, которую они испытывали с собственными мужьями. И не нужно меня оправдывать. Я обращался с ними омерзительно. Раздевая их догола, одновременно демонстрировал им, сколь глубоко презираю их за нарушение брачных обетов. И им это нравилось, — добавил он, скривив губы. — Чем грубее я с ними обходился, тем громче гремела молва о моих способностях восхитительного любовника.

Генриетта покачала головой:

— Не понимаю, как вы довели себя до такого жалкого состояния? Почему просто не…

— Что? — Он горько рассмеялся. — Какой у меня был выбор? У меня здоровый сексуальный аппетит, но при этом я в высшей степени не переношу женщин. Как людей, — быстро добавил он, заметив, как глаза Генриетты округлились от удивления. — Зато я наслаждаюсь женскими телами. Жажду удовлетворения, которое могу обрести только в постели. Но что касается формирования уз за пределами спальни… — Он отрицательно покачал головой. — Поверить не могу, что говорю с вами на такую грязную тему. В свое оправдание могу сказать лишь, что вы с самого начала обладали властью надо мной, заставляя выбалтывать мысли, которые мне без труда удавалось скрывать от всех прочих. Но этого недостаточно. Скорее еще один грех в моем длинном списке.

— Мы же собираемся пожениться, — негромко возразила Генриетта, — поэтому можем разговаривать друг с другом на любые темы. А из того, что вы мне рассказали, я могу заключить, вы давно воюете с самим собой. Нет ничего дурного в желании, чтобы женщина любила вас и только вас. Как и в неприязни к публичным домам. Как и в посещении любовницы, если не удается найти женщину, с которой можно построить серьезные отношения. Лорд Дебен, — объявила она, поблескивая глазами, — я склонна считать, что вы наделены многими Моральными качествами, которые тщательно скрываете от общества.

— Глупости! — Он выпрямился, словно оскорбленный тем, что Генриетта заподозрила наличие у него скрытых моральных качеств. — Вот еще один пример того, почему я не должен был делать вам предложения. Вы не готовы посмотреть правде в лицо. Вместо этого продолжаете искать во мне что-то хорошее, даже зная, что ничего подобного не отыщете.

— И это я слышу из уст мужчины, который не стал покушаться на мою невинность, даже когда был настолько возбужден, что наверняка испытывал болезненные ощущения? Мужчина, лишенный благородства, получил бы, что хотел, а потом, скорее всего, отбросил бы свою жертву прочь.

— Откуда вам известно о подобных вещах?

— У меня четверо братьев, — криво усмехнувшись, напомнила Генриетта. — И двое старших зачастую вели себя не столь сдержанно, как следовало бы, хвастаясь своими любовными приключениями. Они разговаривали друг с другом, возвращаясь поздно ночью из таверны и забывая о том, что мое окно может быть открыто, а я бодрствую.

— И тем не менее, — не сдавался Дебен. Оттолкнувшись от камина, он зашагал к буфету. — Мне не следовало обнажать перед вами свою страсть. — Он взял графин. — Это неправильно. — Со стуком поставил графин обратно. — Я недостаточно хорош для вас. В конечном счете именно в этом мы с вашим отцом единодушны.

— С моим отцом? Вы знакомы с ним?

— А где, черт побери, я, по-вашему, пропадал последние две недели? Или вы по-прежнему станете утверждать, что вас это совершенно не касается? — горько спросил он, разворачиваясь и бросая на нее сердитый взгляд.

— Нет, — ответила она, совершенно очарованная всегда таким сдержанным, обходительным и утонченным Дебеном, терзаемым эмоциональным кризисом.

— Мне хотелось бы знать — очень хотелось, — где вы были и что делали, особенно теперь, когда я начинаю подозревать, — смущенно произнесла она, — что, вероятно, не в каком-нибудь тайном любовном гнездышке, получая от другой женщины то, что не пожелали взять у меня.

Дебен резко вскинул голову и еще сильнее нахмурил брови.