— Знаешь, — говорит Сара, улыбаясь, — мы нарушаем правило номер двадцать один: «любовью на обрыве не заниматься». Ты сам его предложил, но я тебя прощаю.

— А мы его нарушать не будем, — возражаю я, ставя на землю банки с колой и поправляя резинку, удерживающую на голове цилиндр, — потому что лично я к обрыву приближаться не собираюсь.

Я не только не хочу подходить к обрыву, но даже отрицаю само его существование.

Сара смотрит на меня, недоверчиво подняв брови, словно хочет сказать: «Правда, что ли?» Чтобы позлить меня, она нарочно выходит на самый край, становится там, опускает руки и делает глубокий вдох. В этот момент она похожа на гигантскую птицу, готовящуюся взлететь.

— Ух ты, — говорит она, — отсюда столько всего видно. Прекрасный пейзаж.

Я не могу этого видеть. Отворачиваюсь и смотрю на заброшенную хижину. Так ее называют ребята, хотя она больше похожа на шалаш. Грязный, мерзкий шалаш, который так и хочется облить каким-нибудь дезинфицирующим средством, а еще лучше сжечь. Стекла в окнах разбиты, дверь открыта, а дорожка, ведущая к дому, усыпана пивными бутылками. Такое впечатление, что в хижине их уже так много, что они сами собой выкатываются наружу под воздействием силы земного тяготения.

Оглядываюсь назад и досадливо морщусь. Сара все еще стоит на краю обрыва. Прошу ее отойти подальше, и она бежит ко мне со словами: «Да, сэр!» Подбежав, она горячо обнимает меня, потом, словно устыдившись внезапного наплыва нежности, опускает руки и отходит на шаг. Может, она почувствовала, что ее проявления чувств переходят границы дозволенного по отношению к простому партнеру по лабораторным работам; а может, я не обнял ее в ответ. А все дело в том, что, пытаясь представить себя не просто «партнером по лабораторным», я тут же вспоминаю Кэт, а это рождает во мне чувство вины.

— Дэмиен, — говорит Сара, тыча носком туфли в лежащий на земле камень, — я так рада, что ты поехал тогда со мной в Вилмор. Хотя отца мы так и не освободили, но я научилась доверять тебе, и мне… было так весело. С тобой.

Я слушаю ее, не поднимая глаз.

— Знаешь, мне значительно веселей, когда за нами не гонятся сумасшедшие зомби, — говорю я наконец.

Мы стоим рядом примерно с минуту, молчим и не дотрагиваемся друг до друга.

— Дэмиен, что-то не так? — спрашивает Сара, не выдержав молчания.

Я принужденно улыбаюсь и обнимаю ее.

— Нет, все хорошо.

Кажется, Сара мне не поверила, но, глубоко вздохнув, прижимается ко мне и кладет голову на грудь. Потом поднимает голову, чтобы прижаться губами к моим губам.

Кэтрин Локи.

Я осторожно разжимаю объятия, делая вид, что не заметил ее желания поцеловать меня, и отхожу. Говоря о нашей с Кэт свадьбе, я шутил. Это было сказано совершенно не всерьез. Я хотел помучить ее, не себя. Так почему я не могу перестать об этом думать?

Кэт не лгала, когда сказала, что сожалеет о том, что целовалась с тем парнем на вечеринке. Между нами уже все было кончено, и просить прощения у меня нужды не было, но она все-таки попросила.

— Знаешь, — говорю я Саре, снимая картонный цилиндр, — думаю… думаю, я должен вернуться домой. Не могу сосредоточиться.

Сара перестает улыбаться. Нахмурившись, она разглядывает разбросанные по земле бутылки, банки из-под пива и… всякие другие предметы.

— Так ты пойдешь с нами? — спрашивает она, пиная валяющийся у ее ног использованный презерватив. — В пиццерию? Тебе не придется говорить, что мы с тобой партнеры по лабораторным работам. Скажешь просто, что ты мой друг или…

Сара твердой походкой приближается ко мне, останавливается и смотрит прямо в глаза.

— Знаешь, я тут подумала, — говорит она, — и пришла к выводу, что иметь парня не так уж и плохо.

Нет, я на это не подписывался. Хотя какая разница? Я хотел новых отношений, не таких сложных и болезненных, какими были наши отношения с Кэт, и получил то, чего желал. Что плохого в том, чтобы сходить с Сарой и ее отцом в пиццерию и позволить ей представить меня как ее парня? Ничего. Это даже неплохо. Кроме нее, у меня же никого нет. Естественно, я не горю желанием смотреть шоу Малинового Огня, которое, как выяснилось, она очень любит, и слушать, как она просит меня замолчать, когда я захочу поиздеваться над папашиным сюсюканьем. Кроме того, может, Геральдо я и нравлюсь, но мне не нравится, когда он тычется своим огромным носом в мою мошонку, и ощущать на лице его вонючее дыхание тоже не очень приятно. Я не знал о его существовании, когда у нас с Сарой все начиналось.

Но если серьезно, чем еще я могу заняться в выходные? Сидеть дома и смотреть «Поле чудес» с Амалией?

— Конечно, пойду, — отвечаю я, взяв Сару за руку. — А вечером мы увидимся?

Просияв, она целует меня.

— Я надену костюм.

Я улыбаюсь.

— Нас ничто не остановит. Плохие парни даже не узнают, кто на них напал.

В роли плохих парней в данном случае выступаем мы с Кэт. Я сказал Саре, что мне по секрету сообщили о двух злодеях, собирающихся ограбить антикварный магазин в даунтауне, и, предотвратив это преступление, мы сделаем первый шаг в совместной карьере. Да, кстати, то, что я собираюсь сегодня вечером совершить геройский поступок, да еще и накануне Дня Супергероя, вовсе не означает, что я супергерой. Я даже не хочу этим заниматься, хотя сам инициировал эту акцию. Естественно, я не могу не знать, что мы с Кэт собираемся сегодня вечером украсть из магазина Хелен кольцо, и мне не хочется, чтобы ограбление оказалось успешным. Хелен могла возненавидеть меня за то, что я побочный сын ее мужа, да еще и от суперзлодейки, но она тем не менее относится ко мне хорошо. И это кольцо придает ее жизни хоть какой-то смысл, хотя, конечно, у нее есть семья и ее тоже нельзя списывать со счетов. Так что, хоть это кольцо по праву наследования и должно принадлежать Кэт… Кроме того, я, наверное, не хочу, чтобы Кэт меня разлюбила. Так что сегодня, и только сегодня, я веду двойную игру. Своего рода беспроигрышная лотерея.

Сара машет мне рукой на прощанье и медленно идет к обрыву. По дороге она продолжает подкидывать ногой все тот же использованный презерватив и, сбросив его с утеса, наблюдает за тем, как он падает. Я ненавижу себя за то, что приходится ее оставить в таком месте одну, ведь она может случайно упасть, и тогда… Но в таких случаях, если я высказываю подобную мысль, мне всегда говорят, что это смешно. Я неохотно ухожу, оставив на земле банки с колой для тех, кто придет на Гору влюбленных после нас. Пусть пьют и получают удовольствие.

Не успеваю я сделать несколько шагов, как за спиной раздается душераздирающий вопль. Черт. Сердце уходит в пятки, как будто с утеса упал я. Развернувшись, я бегу назад и тут же сталкиваюсь с парнем, одетым во все черное, в черной шапочке с прорезями для глаз и рта. От удара я падаю на землю, а он, оставшись на ногах, убегает вниз по дороге. У меня возникает желание погнаться за ним, но сначала нужно спасти Сару.