– Почему?!

– Энергии, электричества-то – нет. Вообще, понимаешь? Я тут с утра потолкался вокруг, с людями разными перетер. Короче, народ считает, что с магнитным полем байда какая-то вышла. Оттого мы и навернулись, сечешь?

– То есть… То есть ты хочешь сказать, что и связи нет? – Я ошарашенно покрутил головой.

– Связи нет. Техника не работает – вся. Оружие. Машины. Часы. Пламенники. Скафандры. Даже зажигалки сдохли, понял?

И он с силой рубанул камнем по плоскому контейнеру, из которого торчали обрывки проводов.

Я в полной прострации пытался найти хоть какое-то объяснение тому, о чем мне поведал Циклоп, но постепенно до меня доходили масштаб случившегося и возможные последствия. Да, он прав – действительно амба…

– А-а-а, падла! – заорал Циклоп, азартно молотя камнем по контейнеру. – Н-н-а! Н-н-а-а!!

После серии ударов тот не выдержал и треснул. Разломив серые пластины, Циклоп вытряхнул на землю содержимое – стеклянные трубки со штырьками и разноцветную электронную требуху.

– Что это?

– Я так понимаю – пилотская индивидуальная аптечка первой помощи. Там возле модуля ложемент валяется, я из него и выдрал. Щас лечиться будем.

Он быстро рассортировал трубочки, взял одну, с бледно-зеленой жидкостью внутри, и снял красный колпачок.

– Если чего – молись.

– Э-э-э! – Я хотел остановить его, но Циклоп уже всадил иглу мне в бедро и с силой надавил на поршень, вводя содержимое трубки.

– Не боись, живы будем – не помрем. Это комплекс номер три, тут маркировка есть. Стимулирует иммунную систему, уничтожает патогенные микроорганизмы, способствует заживлению ран и сращиванию костей. Дозняк я тебе всадил лошадиный, так что скоро жариться начнешь. Это ненадолго, полчаса – и будешь огурцом.

Возражать было поздно, да и бессмысленно. Кусок обшивки, придавивший мне ногу, не только сломал кость, но своим рваным краем разворотил колено. Циклоп еще вчера, как только обнаружил меня в полубессознательном состоянии, залил рану водкой из найденной фляжки, туго забинтовал ногу теплоизоляционной тканью и наложил шину из трех титановых полос, скрепив все сооружение проволокой. На одном куске металла сохранились красные буквы «Аварийный…».

Потом он оттащил меня подальше от горящей громады модуля, соорудил из разбросанных повсюду обломков треногий каркас, накинул сверху кусок теплоизолянта и ушел. Я несколько раз проваливался в забытье, зачем-то пытался выползти из своего импровизированного шатра, но снаружи царили сумерки, подсвеченные багровым пламенем пожарищ. В отдалении меж камней и обломков бродили какие-то люди, все кричали, над равниной стелился черный дым…

А может, это привиделось мне в бреду? Может, все не так уж и плохо? Наверняка администрация колонии уже навела порядок, для людей организованы пункты медицинской помощи, развернуты временные укрытия, налажено питание…

– Ты жрать будешь? – спросил Циклоп, роясь в большом синем ящике из металлопластика. – Тут десантные сухпайки. Разогреть нельзя, так что придется всухомятку.

– Попить бы, – я с трудом сглотнул. Во рту неожиданно стало сухо, как в пустыне. Циклоп молча протянул мне плафон коридорного освещения. В плафоне отчетливо голубела вода.

– Откуда? – просипел я.

– Местная. Тут километрах в двух речка с гор течет. Быстрая, вроде заразы быть не должно. Все пьют.

– Ага. – И я приник губами к краю плафона. Вода оказалась вкусной. Но едва холодный комок прокатился по пищеводу и достиг желудка, как все тело охватил жар, точно меня засунули в микроволновку.

– О! – радостно оскалился Циклоп. – Комплекс номер три. Действует. Лежи, лежи. Поколбасит – и отпустит. Зато гангрены не будет.

– Какой еще ган-гре-ны? – прошептал я, с трудом различая сквозь мутную красную пелену, застлавшую глаза, коренастую фигуру в желтой робе. Он что-то ответил мне, но я не услышал – провалился в горячечный мираж и долго-долго летел среди огнедышащих вулканов и фонтанов лавы, бьющих в мрачные темные небеса.

Время от времени в голове возникали неповоротливые, ленивые мысли. Как ни странно, думал я о Циклопе. Кто он? Что привело его на борт «Руси»? Почему он помогает мне? Где он получил такие увечья, и самое главное – почему не воспользовался услугами пластической хирургии?

Ответов на вопросы я, конечно же, не получил и все летел, летел сквозь огонь…

Температура спала так же резко, как и поднялась. Исчезли вулканы, исчезло пламя. Я лежал в луже пота и улыбался, ощущая необычайную легкость во всем теле. Нога практически не болела.

– Сейчас взлечу! – проговорил я счастливым голосом.

– Это от кислорода, – немедленно откликнулся Циклоп. – Кислорода тут, сдается мне, больше нашего. Временами прям в балдеж впадаешь – типа все ништяк. Ну что, давай подниматься?

– На фига? – в тон ему ответил я, блаженно улыбаясь.

– Ну, отлить тебе не надо, что ли?

Кое-как встав на ноги, я ухватился за решетчатую арматурину каркаса и едва не завалил палатку.

– Тю-тю-тю! Спеши помаленьку. На вот, я смастрячил, пока ты жарился, – и Циклоп вручил мне блестящую кривулину, умело выгнутую из медицинской стойки для приборов.

Костыль оказался мне в самый раз. Я успел удивиться – где это мой новоявленный приятель приобрел такие навыки, но он уже торопил меня, точно мы опаздывали. Впоследствии я не раз убеждался в удивительной интуиции этого человека – он всегда умудрялся оказываться в нужном месте и в нужное время.

Наша палатка стояла на невысоком бугре. Вокруг лежали серые крапчатые валуны, щетинился чахлый кустарник. Эос висела низко и казалась размазанным красным пятном. По высокому, какому-то необычно прозрачному бирюзовому небу ползли редкие вытянутые облака.

На севере, метрах в трехстах, начинался обрыв. Циклоп сказал мне, что подходил к самому краю. Отвесная стена, по его мнению, уходит вниз километра на два. Воздух над обрывом тек, переливался, и сквозь дрожащее марево внизу угадывалась бескрайняя зеленая равнина.

На юг от нашего бугра тянулась плосковина, окаймленная по горизонту невысокими сизыми горами, за которыми в дымке рисовались грандиозные заснеженые пики. Кое-где виднелись холмы, поросшие небольшими курчавыми деревцами, а на берегу поблескивающей ленты реки темнел настоящий лес, уходящий к западу.

На востоке, за зубчатым скальным месивом, о которое нас ударило, стояло непроглядное клубящееся дымное облако. То и дело сквозь него прорывались языки пламени и слышались глухие взрывы.

В километре от нас высилась закопченная, изломанная туша посадочного модуля. Из дыр в обшивке торчали скрюченные ребра ферм, отовсюду тек тяжелый дым, чернящий небо.

Модуль напомнил мне выброшенного на берег исполинского кита, космического Моби Дика, истерзанного штормами и изодранного о рифы. Сходство усиливали стаи крупных длиннокрылых птиц, кружащихся над плато.