– Всего девяносто девять жеребят? В последний раз их, кажется, было сто пять или вроде того. Что случилось?

Она задала этот вопрос вслух, но в действительности единственным человеком, которого она хотела бы спросить про такое несоответствие, была ее мать. «Почему никто не сказал мне, что несколько жеребят пропало?»

– Они из табуна Жонкиль. Говорят, по пути сюда несколько жеребят попали в заросли стрельника.

– Стрельника? Какой кошмар! Они живы?

– Да, хвала Матери-Кобылице, но они слишком слабы, чтобы принимать участие в Избрании. Через несколько недель табун Жонкиль устроит особое собрание для Претендентов, которых сегодня не выберут. Странно, что ты про это не слышала.

– С тех пор, как мы разбили здесь лагерь, я много времени проводила в одиночестве – ну, знаешь, медитировала, готовилась. Видимо, никто не подумал…

Она осеклась: на поле Амфитеатра Выбора неторопливо вышла старая кобыла. Всадница была такой же старой и седой, как лошадь, – и такой же узнаваемой. Моргана была старейшим членом Совета Кобылицы. Поговаривали, что ее лошадь, Рамота – самая старая кобыла во всех пяти табунах. Никто не знал, сколько лет минуло кобыле и ее Всаднице, но об их мудрости ходили легенды.

На Всаднице и кобыле были ленты всех пяти табунов в знак того, что они входят в Совет. Претенденты почтительно поклонились. Старуха подняла руку, и толпа затихла.

– Претенденты! Рассредоточьтесь по полю на расстояние вытянутой руки друг от друга! – Как только по амфитеатру разнесся глубокий и сильный голос Морганы, Ривер и остальные сто двадцать восемь Претендентов развели руки и зашевелились, расширяя круг. – Хорошо. Теперь садитесь! – Претенденты уселись, скрестив ноги. Старейшина воздела руки к небу и произнесла традиционное благословение: – Великая Мать-Кобылица и Конь-Отец, мы просим вас указать жеребятам Всадников, предназначенных им судьбой, и сделать это с радостью, любовью и мудростью. Слово сказано!

– Слово сказано! – прокатилось по трибунам эхо.

– Мы начинаем. Претенденты, да пребудет с вами милость Кобылицы. Выпустить жеребят!

Ривер судорожно втянула воздух; рука машинально потянулась к аметисту на ожерелье бабушки. «Я спокойна. Я собрана. Мои мысли чисты, и я готова к тому, что сейчас произойдет».

Земля задрожала от знакомого топота копыт, заглушающего стук скачущего сердца Ривер. Все глаза обратились ко входу в Амфитеатр – и тут на поле волной хлынули жеребята. Претенденты сидели ровно, боясь пошевелиться, а молодняк, обежав их по кругу, остановился, сбившись в кучу в центре поля.

Ривер уставилась на них, не в силах сдержать восторг. Как же они прекрасны! Перед ними были лучшие жеребята каждого табуна. Рожденные прошлой весной, год назад, выращенные в заботе и ласке. Целый год они оставались с матерьми и были отлучены от них всего два дня назад. Хотя жеребята понимали, что происходит и что настало время покинуть матерей и начать свой путь во взрослую жизнь, они заметно тревожились.

Ривер их понимала. Им было одиноко – они тосковали по матерям и по вниманию, в котором купались весь год. Но они также знали, что покинут этот круг навсегда связанными со своими Всадниками – и никто из них больше никогда не будет одинок.

Старейшина и ее пожилая кобыла тоже вошли в круг и загарцевали среди жеребят, ласково разговаривая с ними, успокаивая их, готовя к Избранию.

Взгляд Ривер заскользил по жеребятам в поисках молодняка Мадженти. Табун Мадженти был одним из самых крупных: пять кочевых ветвей, включающих несколько сот человек и примерно вполовину меньше лошадей в каждой ветви, – и привел на Сборное место тридцать жеребят. Пятнадцать из них происходило из ветви Ривер – самой многочисленной, правящей ветви Центрального Мадженти.

Она знала, какого жеребенка ищет, хотя никогда не признавала и не показывала, что у нее есть любимчик, – по крайней мере, на людях.

«Вот он!» Ривер наконец отыскала его – чудесного солового жеребенка, о котором в табуне Мадженти ходило столько разговоров. Первым делом люди, как правило, обращали внимание на его масть: светлая шкура напоминала золото, а грива и хвост сияли идеальной белизной. Он стоял чуть в стороне от остальных, неустанно роя землю копытом. У него не было имени – все жеребята были безымянными до тех пор, пока Всадники не произнесут их имена после Избрания, – поэтому для себя Ривер назвала его Призраком из-за быстроты и способности двигаться почти бесшумно. Он был гораздо крупнее остальных жеребят, но в нем не было типичной долговязости и неуклюжести. В отличие от большинства стригунков, он излучал уверенность в себе. За весь минувший год, что Ривер помогала ухаживать за табуном, каждый день работая с жеребятами, она не видела, чтобы Призрак хоть раз совершил ошибку.

Словно почувствовав на себе ее взгляд, жеребенок повернул голову и посмотрел на Ривер. В его темном глазу она увидела ум и что-то еще – что-то, напоминающее печаль. Но прежде чем Ривер полностью осознала увиденное, старейшина заговорила снова:

– Помните, Претенденты: вы не должны покидать круг, пока последний из жеребят не сделает выбор.

Она развернула лошадь лицом к жеребятам. Старая кобыла выгнула шею, мотнула головой и заржала, подавая сигнал, который подхватили все наблюдающие за церемонией лошади: сигнал к Избранию.

Мир Ривер сузился до пятачка земли перед ней. Она глубоко задышала, успокаивая себя, и ее рука скользнула от аметистового ожерелья в карман, где ждал своего часа продолговатый кварц с заключенным в него духом. Сердцебиение замедлилось. Тревога схлынула, ушла в землю и развеялась.

Слева от нее раздался крик. Ривер повернулась и увидела, как маленькая гнедая кобыла резко остановилась перед девушкой с кроваво-красными лентами табуна Киноварь. Лошадь потянулась мордой к девушке, и та, не раздумывая, поднялась на колени, обхватила изящную лошадиную головку и нежно подула ей в бархатный нос, тем самым связывая их на всю жизнь. Табун Киноварь взорвался радостными криками, и новая Всадница встала, обнимая свою спутницу. Затем девушка и лошадь бок о бок покинули круг и присоединились к своему табуну. Крики табуна Киноварь быстро подхватили Индиго и Виридий: жеребята один за другим выбирали своих Всадников.

Ривер казалось, что прошло много времени, хотя позже мать рассказала ей, что вся процедура заняла считаные минуты. Табун жеребят сократился до пары дюжин голов. Сгрудившись в центре круга и насторожив уши, они медленно двигались по часовой стрелке, разглядывая каждого из сидящих Претендентов. Время от времени один из жеребят фыркал, мотал головой и подбегал к Претенденту, и тогда напряженно наблюдающая толпа разражалась очередным радостным криком.

Внезапно соловый жеребенок, которого Ривер прозвала Призраком, встал на дыбы и тонко заржал, вынуждая остальных жеребят расступиться. Он отделился от них и на полной скорости помчался мимо круга Претендентов, разбрасывая траву и землю. Ривер заметила, как справа от нее Скай дернулась с визгом и, отплевываясь, вытерла с лица ком грязи размером с копыто. Ривер хотела было потянуться к ней, чтобы подбодрить, но тут серая в яблоках кобыла, в которой она узнала воспитанницу табуна Мадженти, рысцой приблизилась к Скай с явно расстроенным видом. Она потянулась к ней мордой, и Скай, тут же прекратив отряхиваться, подалась к ней, нежно подула в ее мягкий нос и обняла за шею.