в ведущих армиях мира. Характерно, что из шести военных атташе Японии при дипмиссии в России в 1879–1904 гг. пятеро к моменту прибытия в Петербург уже обладали опытом разведывательной деятельности за границей60.

Параллельно с аккредитацией военных атташе командование армии с конца XIX в. приступило к развертыванию сети легальных и нелегальных резидентур в ключевых странах Европы и Азии, направляя усилия на создание прочных агентурных позиций на российском Дальнем Востоке, в Маньчжурии, Китае и Корее как наиболее вероятных театрах военных действий.

Следует подчеркнуть, что японская разведка гибко варьировала формы прикрытия для направлявшихся за рубеж резидентов в зависимости от обстановки в стране пребывания, наличия двусторонних контактов в военной сфере и уровня профессиональной подготовки командируемых офицеров.

Разведку с легальных позиций вели так называемые «заграничные представители» («гайкоку тюдзайин») или «военные резиденты», которые по официальным каналам выезжали на стажировку в армии Великобритании, Германии, Италии, Франции, США и России. Согласно утвержденным 4 октября 1900 г. военным министром генералом армии Кацура Таро «Правилам для заграничных представителей», военные резиденты подчинялись начальнику Бюро военных дел военного министерства, который определял круг их служебных обязанностей и устанавливал размер должностного оклада. В стране пребывания резиденты поступали в распоряжение военного атташе и в большинстве ситуаций выполняли функции его помощников61.

В особых случаях Генштаб направлял за границу нелегальных резидентов («кайгай хакэнся»), оседавших в стране пребывания под видом сотрудников японских дипломатических и торговых миссий, стажеров-филологов, ученых или предпринимателей. Перед убытием за границу они исключались из списков по личному составу сухопутных войск и перечня уволенных в запас военнослужащих, переводились в непосредственное подчинение начальника Генерального штаба и только с его санкции могли осуществлять вербовку агентов. Старший по званию резидент руководил остальными оперировавшими в зоне его ответственности разведчиками62.

Являясь составной частью государственного аппарата, японская военная разведка действовала в строгом соответствии с приоритетными задачами внутренней и внешней политики империи. В связи с тем, что с начала 80-х и до середины 90-х годов XIX в. разведка активно участвовала в подготовке и проведении военной кампании против Китая, ее деятельность на русском направлении носила второстепенный характер и сводилась к сбору интересующей Генштаб информации о военном потенциале России в Приамурском крае. При этом основным объектом разведывательных устремлений японцев в нашей стране был Владивосток, ставший опорным пунктом для сбора информации о регулярно заходившей туда с 1872 г. из Балтии эскадре Тихого океана и войсках образованного в 1884 г. Приамурского военного округа (ВО), 90 процентов стрелковых, артиллерийских и 60 процентов кавалерийских частей которого изначально дислоцировались в Южно-Уссурийском крае63.

В разведывательной деятельности Генеральный штаб опирался в первую очередь на колонию японских мигрантов, интенсивно заселявших российский Дальний Восток со второй половины XIX в.: если в 1885 г. на Дальнем Востоке находилось 626 японцев, то в 1903 г. их было уже 4198 человек. Бурный рост японской диаспоры был обусловлен развитием торгово-экономических отношений между двумя странами: японцы работали на строительстве Транссибирской и Уссурийской железных дорог, вели рыбный промысел, имели серьезные позиции в сфере обслуживания и торговли64.

Владивостокская колония была крупнейшей и наиболее организованной японской диаспорой на российском Дальнем Востоке: число японских переселенцев в порту увеличилось с 50 человек в 1875 г. до 2996 в 1902 г.65 Поэтому здесь постоянно функционировала резидентура Генштаба, прикрытием для которой служило учрежденное в 1876 г. коммерческое агентство Японии66.

Первым резидентом японской военной разведки во Владивостоке стал в 1880 г. младший лейтенант Окадзаки. В апреле того же года к нему присоединились младший лейтенант Кикути Сэцудзо и инженер-лейтенант Ито Ясуаки, которые, в зависимости от характера поставленных специальных задач, имели разные сроки командировок: Кикути вернулся в Японию уже через год, а Ито оставался в порту до декабря 1882 г.67

После повторного пребывания во Владивостоке лейтенанта Кикути Сэцудзо (1882–1884) в мае 1885 г. там появился лейтенант Хагино Суэкити, официально командированный в Россию для изучения коммерческого дела. Спустя три года его сменил лейтенант Фукабори Дзюндзо, прибывший в город «за собственный счет с научной целью». В дальнейшем во Владивостоке постоянно действовали резиденты капитаны Мацуура Тэйдзо (1892–1895), Матида Кэйу (1899–1900), Муто Нобуёси (1900–1901), майоры Ямаока Кумадзи (1901–1903) и Исидзака Дзэндзиро (1903–1904), также находившиеся там под видом коммерсантов или стажеров русского языка. Исключением стал майор Ямаока Кумадзи, который легализовался во Владивостоке как ученый-геолог Ямаока Кэн. В ряде источников упоминается, что капитан Муто Нобуёси работал в порту под видом грузчика и служащего аптеки68.

Объем решаемых владивостокской резидентурой задач увеличивался пропорционально росту группировки русских войск в Приморье и Северо-Восточном Китае. Если директива начальника Генштаба от 29 сентября 1900 г. предписывала резиденту Муто «обращать внимание на русскую военную активность на Дальнем Востоке, в особенности на перемещения пехотных частей и реализацию программы увеличения вооружений», то аналогичным приказом от 31 октября 1901 г. его преемнику Ямаоке вменялось в обязанность «собирать и докладывать информацию о передвижениях основных сил русской армии в Сибири и Северной Маньчжурии, военной обстановке в этих районах, а также исследовать топографию Приморья и провинции Цзилинь»69.

Интерес японской разведки к Приамурскому военному округу, занимавшему территорию, сопоставимую по площади с Западной Европой, был не случаен: если на момент образования в июне 1884 г. он насчитывал только 12 пехотных и линейных батальонов, 9 кавалерийских сотен и 24 орудия, то в период с 1898 по 1903 г. русская группировка войск на Дальнем Востоке и в Маньчжурии выросла с 37 пехотных батальонов, 34 кавалерийских эскадронов и сотен и 126 артиллерийских орудий до 68 пехотных батальонов, 56 кавалерийских эскадронов и сотен и 156 полевых орудий, что являлось результатом запущенной в 1896 г. пятилетней программы военного министерства по усилению округа в ответ на японское проникновение в Китай и Корею70.

Для решения поставленных задач владивостокская резидентура располагала компактным агентурным аппаратом из главным образом осевших в порту японских торговцев. Большой объем информации Генштаб получал от коммерсанта Каваками Кэндзо. Он родился в 1868 г. в префектуре Сага, после окончания четырехлетней школы несколько лет занимался китобойным промыслом на токийской фирме «Гэйрё» и продажей табачных изделий в японской столице, а в ноябре 1884 г. переехал во Владивосток для работы в импортно-экспортной фирме и изучения русского языка. Предприимчивый соотечественник попал в поле зрения Хагино Суэкити, по заданиям которого вел разведку военных объектов Владивостока. В феврале 1888 г. агент на три года уехал в Японию для открытия собственной фирмы по поставке товаров в Россию из Осаки и Кобэ, однако в мае 1891 г. вернулся во Владивосток, где, как позднее писал в автобиографии, «управлял разными предприятиями, в том числе был подрядчиком на строительстве казарм и других русских