Действительно, для США нефть была лишь одной из проблем на Ближнем Востоке. Да и сам регион, хоть и осознавался как стратегический, на фоне запуска политики разрядки с Москвой, затянувшейся дорогостоящей войны во Вьетнаме, розыгрыша китайской карты, явно не состоял в приоритетах внешней политики первой администрации Никсона. Ближний Восток, по сути, оказался отдан в ведение Госдепартамента и госсекретаря У. Роджерса, вес которого в проведении внешнеполитического курса был не сравним с Киссинджером.

В целом, рассмотрение проблемы нефти в Белом доме производилось с учетом других измерений политики США в регионе – отношений с Израилем, Саудовской Аравией и Ираном. Поддержание «сильного Израиля» – главного союзника США в регионе – в эти годы окончательно и бесповоротно превратилось в константу внешней и внутренней политики США. То новое, что принесла в ближневосточную повестку дня команда Никсона, касалось отношений с арабскими странами. В декабре 1968 года избранный, но еще не вступивший в должность президент Никсон отправил на Ближний Восток своего личного представителя, бывшего губернатора Пенсильвании У. Скрэнтона, который по возвращении предложил осуществлять «более сбалансированную политику» в отношении государств, вовлеченных в арабо-израильскую конфронтацию. Именно в этом русле стоит рассматривать инициативы госсекретаря У. Роджерса 1969 и 1970-х годов по ликвидации последствий Шестидневной войны, а также расширение связей Вашингтона с Саудовской Аравией и Ираном. Эти связи определялись значимостью Большого Ближнего Востока как арены противостояния сверхдержав, переместившегося в условиях разрядки на периферию биполярного мира.

В условиях выведения войск Великобритании из региона и все более ощутимого вакуума силы на фоне растущего сотрудничества СССР с Египтом и Ираком (в 1971 и 1972 годах с ними были заключены соответствующие договоры) США ускорили взятый еще в 1950-е годы курс на сближение с умеренными режимами Ирана и Саудовской Аравии, что получило в литературе название «стратегии опоры на два столпа» (twin-pillar strategy). Как показывает, например, исследование историка А. С. Купера, эти отношения были не совсем равнозначными – вес Ирана и Саудовской Аравии в этой паре был далеко не равным. Начало реализации этой стратегии не было напрямую вызвано проблемой нефти, так как США, прежде всего, беспокоила военно-стратегическая сторона дела. Однако запуск данного курса вскоре стал самым непосредственным образом сказываться на ситуации, в которой оказался нефтяной рынок в 1973 году.

Выбор Ирана и Саудовской Аравии в качестве стратегических партнеров был не случаен. И тот факт, что вместе эти страны добывали до 50 % нефти ОПЕК, также сыграл свою роль. Иран при этом являлся крупнейшим неарабским государством региона и обладал относительной свободой рук, которой Саудовская Аравия, связанная узами панарабизма, иметь не могла. В то же время авторитет королевства – хранителя святынь ислама в мусульманском мире был непререкаем, что несколько уравновешивало поистине имперские амбиции шаха Пехлеви. Ирану в это время прочили судьбу «Японии Западной Азии». Как позже будет вспоминать президент Франции Д’Эстен, цель шаха состояла в том, чтобы превратить Иран в третье по уровню развития государство мира.

США вплоть до середины 1970-х годов проводили целенаправленный курс опоры на Иран, с четко выраженной вторичной ролью Саудовской Аравии, что может быть объяснено слабостью вооруженных сил королевства, а также преимуществами географического положения Ирана, имевшего общую границу с СССР. Решение Никсона превратить Иран в «жандарма Залива» было принято окончательно по итогам визита шаха Пехлеви в Вашингтон осенью 1969 года. Визит проходил на фоне ливийской революции, окрасившей оценки угроз во вполне алармистские тона. Теоретическое обоснование сближению с Ираном было дано доктриной Никсона, которая легитимировала массированные продажи Тегерану американского оружия. Как это видно из документов, лично Г. Киссинджер, а также шеф ЦРУ и будущий посол США в Тегеране Р. Хелмс были сторонниками этого курса. Последний даже «замял» расследование, инициированное в 1970 году Министерством обороны США и призванное прояснить природу угроз национальной безопасности Ирана и их соответствие закупаемому оружию. 25 июля 1972 года было объявлено о решении правительства США продать Ирану две эскадрильи истребителей F-4 и F-5, три эскадрильи F-15 и несколько самолетов F-14, оснащенных ракетой «Феникс».

Оплата столь внушительных военных расходов могла быть осуществлена только из одного источника – за счет повышения цен на нефть и доходов стран ОПЕК от ее продажи. Еще во время своего визита в Вашингтон в связи со смертью бывшего президента США Д. Эйзенхауэра в марте 1969 года шах Ирана предложил США «секретную сделку» по продаже 1 мбд нефти со скидкой в 1 доллар. В ответ он получил обещание Никсона «повысить доходы Ирана от продажи нефти либо через предоставление ему специальной квоты на поставки нефти, либо через оказание давления на членов Иранского нефтяного консорциума с целью повышения добычи нефти в Иране». Как вспоминал позже министр иностранных дел Ирана А. Захеди, в мае 1970 года, после встречи в Вашингтоне министров иностранных дел Организации центрального договора, президент Никсон отозвал его в сторону и попросил передать шаху, что «он может поднять цены настолько высоко, насколько он хочет, коль скоро эти деньги будут служить на благо народа Ирана». Таким образом, начало «наступления ОПЕК» произошло не без ведения президента Никсона. Принимая это решение, в Вашингтоне, очевидно, не предполагали, что пересмотр дел в нефтяной сфере зайдет так далеко.

Повышение доходов от продажи нефти было необходимо и второму столпу политики США в регионе – Саудовской Аравии, которая стала получателем американского оружия примерно в то же время, что и Иран. В мае 1971 года, то есть спустя 5 месяцев после заключения Тегеранского соглашения между ОПЕК и компаниями, во время официального визита короля Фейсала в США на суд экспертов был представлен комплексный проект развития Саудовской Аравии стоимостью в 1 млрд долларов. В 1972 году в недрах американского оборонного ведомства была разработана программа модернизации вооруженных сил королевства, делавшая ставку на развитие ВВС.

Что касается роста нефтяных доходов, то Саудовская Аравия в них нуждалась не столь сильно, как Иран, однако, их получение было важным политическим фактором возраставшего дипломатического значения королевства в арабском мире. После Хартумской конференции 1967 года, принявшей декларацию «Трех Нет» в отношении арабо-израильского конфликта («нет существованию Израиля, нет миру с Израилем, нет переговорам с Израилем»), королевство стало ежегодно выплачивать по 140 млн долл. помощи Египту и Сирии, что стало залогом усиления влияния Эр-Рияда на Каир, особенно после смерти Насера. Как отмечал Г. Киссинджер в одном из сверхсекретных меморандумов, Саудовская Аравия хотела снизить влияние СССР в Египте, египтяне хотели показать свою независимость от СССР, что и было «главной целью нашей политики в регионе». Аналогичным было, по крайней мере на тот момент, и положение дел с Сирией, которая считалась главным ставленником СССР на Ближнем Востоке. После прихода к власти Х. Асада путем военного переворота в конце 1970 года Дамаск не только установил отношения с Кувейтом и ОАЭ, но и высказался за налаживание отношений с Великобританией.