Придется пораскинуть мозгами… Что ж, такова ее работа.

К тому же это позволит ей отвлечься от мыслей об отце и интригах Рене.

Это меня не касается, напомнила себе София. Какое ей дело до того, что отец хочет связать свою жизнь с бывшей манекенщицей, демонстрировавшей нижнее белье? У этой Рене сердце размером с изюминку. А мозги и того меньше. Что ж, отец уже не раз ставил себя в дурацкое положение. Очевидно, так будет и в этот раз.

Софии хотелось ненавидеть его за слабость характера и очевидное равнодушие к собственной дочери. Но с любовью, въевшейся в плоть и кровь, трудно сладить. Наверно, она такая же дура, как ее мать.

Он заботился о них не больше, чем о покрое собственного костюма. И забывал об их существовании через две минуты после окончания встречи. Тони был настоящим ублюдком. Крайне эгоистичным, время от времени любящим и всегда беспечным.

Впрочем, в этом заключалась значительная доля его обаяния.

София жалела, что не высказала ему этого накануне вечером, жалела, что продолжает поддерживать отношения с отцом. Несмотря ни на что.

Впрочем, пусть все остается как есть. Она будет жить так, как жила последние несколько лет. Путешествовать, работать, выполнять свои профессиональные и общественные обязанности.

Два дня, решила она. Она уделит бабушке два дня, проведет их с семьей, побудет на винограднике й винодельне. А потом с новыми силами вернется к работе.

София обвела взглядом холмы и увидела две фигуры, пробиравшиеся сквозь туман. Высокий жилистый мужчина в старой коричневой кепке. И женщина с идеально прямой спиной, в мужских сапогах и брюках, с волосами белыми как снег. Рядом с ними брела колли. Дед и бабушка совершали утреннюю прогулку со старой, бесконечно преданной Салли.

От этого зрелища у нее улучшилось настроение. Как бы ни менялась ее жизнь, что бы ни происходило, но это всегда оставалось неизменным. La Signora и Эли Макмиллан. Да еще виноградная лоза.

София отошла от окна, взяла куртку и поспешила к ним навстречу.

Ум шестидесятисемилетней Терезы Джамбелли был острым как бритва, и тело не уступало уму. Oна училась искусству виноградарства, сидя на коленях у деда. В три года вместе с отцом уехала в Калифорнию, чтобы превратить долину в виноградник. Она владела двумя языками и переезжала из Калифорнии в Италию с такой же легкостью, с какой другие девушки ездили на теннисный корт.

Она научилась любить холмы, рощи и звук американской речи.

Америка не стала и не могла стать ее домом. Домом Терезы был castello, однако она обосновалась в Калифорнии и была этим вполне довольна.

Она вышла замуж за мужчину, которого выбрала семья, и научилась любить его. Родила от него дочь, но, к ее неизбывному горю, не сумела доносить двух сыновей.

В тридцать лет Тереза похоронила мужа. Она не брала его фамилию и не передала ее своей дочери. Она принадлежала к роду Джамбелли; это наследие и этот долг были более важными и более священными, чем узы брака.

У нее был любимый брат; он стал священником и служил в Венеции. Еще один брат Терезы был солдатом и погиб, не успев толком узнать, что такое жизнь. Она чтила память павшего, хотя едва его помнила.

Кроме того, у нее была сестра, которую Тереза считала набитой дурой. Эта сестра произвела на свет сына, который был немногим умнее матери.

Продолжать род и семейное искусство было некому. Поэтому она сделала это сама.

Ее брак с Эли Макмилланом был хорошо обдуман и тщательно спланирован. Тереза решила объединить их виноградники, расположенные в долине по соседству. Он был хорошим человеком и отличным виноградарем; второе было важнее.

Он ухаживал за ней — как и многие другие. Его общество доставляло Терезе удовольствие — впрочем, как и общество других мужчин. В конце концов она начала думать о нем как о нежном и сладком мерло, хорошо сочетающемся с ее более крепким и терпким каберне-совиньоном.

Правильно составленная смесь могла дать прекрасные результаты.

Тереза приняла предложение руки и сердца после долгих и сложных расчетов. Получалось, что их брак пойдет на пользу обеим компаниям; это ее вполне устраивало.

Тереза удивлялась редко, однако ей пришлось удивиться, когда выяснилось, что этот брак не просто выгоден и удобен, но приятен и прочен. Приближался их двадцатилетний юбилей.

Эли все еще был привлекательным мужчиной. Тереза не сбрасывала это со счетов, но полагала, что здесь нет особой заслуги — все определяли гены. А вот что действительно было для нее важно, так это способность человека самостоятельно добиться высокого положения.

Хотя Эли был на десять лет старше ее, но поддаваться возрасту не собирался. Он по-прежнему вставал на рассвете и каждое утро гулял с ней независимо от погоды.

Она доверяла Эли, как доверяла только собственному деду, и любила так, словно он был ее кровным родственником. Он знал все ее планы и большинство секретов.

— Вчера поздно вечером приехала София.

— Угу. — Они шли между рядами лоз; рука Эли лежала на ее плече. Это был простой и привычный для него жест. Терезе понадобилось время, чтобы привыкнуть к непринужденному прикосновению мужчины — ее мужа. Еще больше времени понадобилось, чтобы начать получать от этого прикосновения удовольствие. — Ты думала, что она не приедет?

— Я знала, что она приедет. — Тереза слишком привыкла к повиновению, чтобы сомневаться в нем. — Если бы она прибыла прямо из Нью-Йорка, то успела бы раньше.

— Наверно, у нее было свидание. Или поход по магазинам.

Тереза прищурила глаза. Они оказались пронзительными и почти черными. Голос тоже был резким, хотя и хранил экзотическую мелодичность, свойственную итальянкам.

— Или встреча с отцом.

— Или встреча с отцом, — согласился сговорчивый Эли. — Тереза, ты всегда высоко ценила преданность семейным узам.

— Только если человек заслуживает такой преданности. — Как ни любила она Эли, временами его уступчивость выводила Терезу из себя. — А Энтони Авано не заслуживает ничего, кроме презрения.

— Жалкий человек, плохой муж и никудышный отец. — В точности такой же, как мой собственный сын, с горечью подумал Эли. — Но он продолжает работать на тебя.

— В первые годы я слишком многое ему позволила. Тереза высоко оценивала возможности Энтони, но зять обманул ее ожидания. Простить это было невозможно.

— Он знает толк в сбыте. Хороших исполнителей следует ценить. Я бы давно выгнала его. Это доставило бы мне удовольствие, но с точки зрения дела было бы неразумно. Что хорошо для Джамбелли, хорошо и для меня. Однако мне не по душе, что мою внучку все еще тянет к этому человеку. Фу! — Она нетерпеливо махнула рукой, отгоняя мысли о зяте. — Посмотрим, как он примет сегодняшнюю новость. София наверняка сказала отцу, что я ее вызвала. Значит, он приедет.