Об Александре III, сыгравшем важнейшую роль в судьбах России, следует поговорить особо. Никто никогда не сказал ни слова о дурных человеческих качествах Александра III, разве что лишь отмечая его национализм, что есть, по большей части, результат воспитания, а воспитателем его был печально известный К. П. Победоносцев. Буквально обожавший Александра III С. Ю. Витте писал: «Говоря об императоре Александре III, я должен сказать, что хотя националистическая точка зрения, в истинном ее смысле, не была чужда духу императора Александра III, но национализм его был в высокой степени благородный.

Император Александр III понимал, что он есть император всех своих подданных. Более всех своих подданных, он, конечно, любил русских, но я думаю, что он был бы возмущен, если бы жил в настоящее время, то есть во время травли всех подданных Российской империи, которые не исповедуют взглядов Дубровина, Меньшикова, Пуришкевича и тому подобных субъектов. Император Александр III был русским патриотом, но высоко благородным и с точки зрения благородства его души он, конечно, был русским императором, потому что он, наверно, был благороднее, нежели все его верноподданные» (39; I, 301–302). Но… «Я не стану спорить о том, что император Александр III был человеком сравнительно небольшого образования, можно сказать – он был человеком ординарного образования. Но вот с чем я не могу согласиться и что часто мне приходилось слышать, это с тем, что император Александр III не был умным… Может быть, у императора Александра III был небольшой ум рассудка, но у него был громадный, выдающийся ум сердца…» (39; I, 398). «Воспитание и образование Александра Александровича было далеко не такое тщательное, как Цесаревича Николая Александровича; это условие было отчасти тоже общего характера, так бывало нередко в семьях монархов в разных странах, в разное время. Как будто считали, что Наследник престола застрахован от несчастий, от смерти…

Когда скончался Цесаревич… то Государь пригласил к себе О. Б. Рихтера и поручил ему руководить подготовкой Александра Александровича к предстоявшим ему обязанностям. Оттон Борисович говорил мне, что он пришел в ужас, когда узнал, как пренебрегали образованием Александра Александровича. По-русски он писал едва-едва грамотно, познания его по всем научным предметам были весьма ограничены…

Александр Александрович занимался хорошо, усердно исполнял учебную работу и проявил одну из основных черт своего характера – добросовестное отношение к своим обязанностям. Он не был быстр на соображение, но вдумчиво вникал в учебные занятия…» (64; 155).

Следует подчеркнуть, что действительно реакционная (то есть направленная на отступление назад от того, что было сделано при его отце) внутренняя политика Александра III приходится на первую половину, может быть на первое десятилетие, его царствования. Витте объясняет это крайне неблагоприятной внутриполитической обстановкой, в которой вступил на престол Александр Александрович (чего стоит разгул революционного терроризма, завершившийся убийством Александра II!), а отчасти – пагубным влиянием ближайшего окружения, и прежде всего Победоносцева. Но даже и в то время было немало положительного (например, непременный перевод всех временнообязанных крестьян на выкуп, снижение выкупных платежей, открытие Крестьянского банка). В конце жизни Александра III виден определенный поворот во внутренней политике: «В последние годы, когда он уже имел опыт, видел, что такое Россия… воззрения его постепенно изменялись, – писал Витте. – В последние годы своего царствования император Александр III ко многим вопросам уже относился иначе, нежели в первые годы своего царствования; выражаясь принятыми терминами, он уже сделался значительно более либеральным.

Я уверен в том, что император Александр III по собственному убеждению двинул бы Россию по пути спокойного либерализма; благодаря этому спокойному либерализму, при внешнем спокойствии, в котором жила Россия и в котором она продолжала бы жить при царствовании Александра III, ибо Александр III никогда не пошел бы на авантюры, подобные той, которая была предпринята и которая закончилась японской войной, Россия двигалась бы постепенно к либеральному пути, то есть к тому пути жизни государства, когда оно живет не эгоистической жизнью, а жизнью для пользы народа. Но император Александр III не успел этого сделать, потому что Бог призвал его к себе» (39; I, 405–406).

Говорят, что история не имеет сослагательного наклонения. Имеет! Так говорят лишь те, кто, движимый невежеством, личным, партийным или узко государственным эгоизмом (мировая революция, построение коммунизма, расширение лагеря социализма и т. п.), громоздит одну преступную ошибку на другую и ведет народ к несчастьям. Разве при минимальном историческом знании и широте взглядов трудно было понять, что невозможна победа в Афганистане и что нельзя лезть руками в осиное гнездо? А потом, когда народ вдосталь умоется кровью и слезами, говорить: «Мало ли что было бы, если бы мы не ввели туда войска! Ведь история не имеет сослагательного наклонения!». И Витте прав: если бы Александр III процарствовал еще лет десять, Россия пошла бы по иному историческому пути, и мы бы не имели того, что имеем. А если бы народовольцы 1 марта 1881 г. не преуспели в своих намерениях – тем более.

Но, так или иначе, узость умственных горизонтов Александра III, в конечном счете, привела Россию к трагедии ХХ в.: ничтожный преемник его лишь безвольно двигался по колее, проложенной его очень порядочным, но твердым в своих ретроградных убеждениях отцом. Николаю II давали весьма основательное образование, да только вот он его не взял в силу своих личных качеств. Например, с финансовыми делами его знакомили крупнейшие финансисты страны, в том числе А. Х. Бунге, подготовивший переход России к золотому обращению; однако, позируя однажды В. А. Серову, умевшему разговорить модель, Николай в разговоре признался художнику, что ничего не понимает в финансах. Пустоту (чтобы не сказать пустоголовость) Николая II подтверждают многие современники, например, как увидим ниже, генерал Н. А. Епанчин, да, впрочем, подтверждает и судьба России.

Воспитание и образование наследников престола завершалось их путешествием по России и загранице. В этих длительных поездках они должны были детально узнать состояние своей страны и познакомиться с чужим опытом. Красила ли местная администрация к проезду августейших путешественников заборы и фасады, сказать трудно, но то, что ничего дельного они не видели, это признавал и кое-кто из великих князей.

При рождении, точнее при крещении, великие князья получали высший российский орден Св. Андрея Первозванного, а с ним и все остальные ордена, кроме орденов Св. Георгия и Св. Владимира, которые они могли получить только за личные заслуги. Князья императорской крови получали знаки Св. Андрея Первозванного при совершеннолетии. Здесь уместно будет отметить, что если орден Св. Андрея Первозванного был высшим и получение его автоматически давало ордена Св. Александра Невского, Белого орла (с 1831 г.) и первые степени орденов Св. Анны и Св. Станислава (также с 1831 г.), то все же самым почетным был Военный орден Св. Георгия Победоносца, а за ним по почетности следовал орден Св. Владимира. За всю историю ордена Св. Георгия кавалеров его 1-й степени (всего он имел четыре степени) было только 25, в том числе Екатерина II, как учредительница ордена, и Александр II, получивший его в связи со столетним юбилеем ордена, а кавалеров всех четырех степеней оказалось лишь четыре человека: М. И. Кутузов, М. Б. Барклай де Толли, И. Ф. Паскевич и И. И. Дибич – все крупные полководцы. Знаки 4-й степени Военного ордена имели: Александр I за участие в битве при Прейсиш-Эйлау, Николай I – за 25 лет службы в офицерских чинах (до 1855 г. было такое правило пожалования креста с надписью «25 лет» или «18 кампаний» – для моряков), Александр II – за участие в военной экспедиции на Кавказе, Александр III – за успешное командование Восточным отрядом в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. и Николай II – за пребывание на фронте в качестве Верховного главнокомандующего. Конечно, если бы царь захотел, то Георгиевская кавалерская дума пожаловала бы ему знаки 1-й степени; кстати, Александру I и предложили 1-ю степень, но он отказался, заявив, что настолько уважает этот орден, что может принять только знак 4-й степени. Тем более, можно было получить любую степень ордена Св. Владимира. Однако Николай II носил только Владимирский крестик 4-й степени за выслугу. Выше уже говорилось, что самовластие русских самодержцев ограничивалось приличиями. Напомню читателям, как по предложению маршала И. Баграмяна «маршалу» Л. И. Брежневу был дан высший советский военный орден Победы, хотя по статуту этот орден мог даваться только военачальникам в ранге не ниже командующего фронтом за успешную операцию, приведшую к коренному перелому ситуации на фронте, а Брежнев во время Великой Отечественной войны был всего лишь полковником, начальником политотдела армии. Но зато ведь Брежнев был народным вождем, и его никакие феодально-буржуазные приличия не связывали, не так ли?